Встречный бой
Шрифт:
А то, что меня в этот момент не было в Сиротинске, пошло только на пользу общему делу. Командовать операцией «Встречный бой» Иван Сиротин назначил Владимира Шилова, известного любителя махать шашкой. В Старом мире таких военачальников называют «ястребами».
Шилов тут же развернулся со всем размахом и широтой свой души. В первые три дня операции «Встречный бой» были ликвидированы девять из восемнадцати заговорщиков, в последующий месяц заслуженная кара настигла и остальных. Для этого были задействованы четыре из шести наших кадровых боевых подразделений, к границам республики переброшены сотни единиц военной техники, совершено множество вылетов авиации,
Короче, шороху навели будь здоров! Снарядов и горючки сожги на несколько миллионов. Умудрились даже пару танков утопить в болоте.
Целый месяц мир Закрытого сектора жил в состоянии масштабной эпопеи «Сиротинские воюют против всех». Убытков экономике всех анклавов и человеческих поселений было нанесено на многие миллионы в местных золотых рублях. Пришлось даже на этот период закрывать оба больших портала в Старый мир, потому что фирма-оператор, обслуживающая эти порталы, боялась, что в портал залетит случайная ракета или какой-нибудь сумасшедший сиротинский танкист решит прокатить в Старый мир на танке.
Если бы я в этот момент находился на рабочем месте, то сделал бы все более тонко и аккуратно. Во-первых, не стал бы пороть горячку и поднимать по тревоге сразу четыре батальонно-тактические группы из шести имеющихся и уж точно не стал бы стягивать к северным и западным границам бронетехнику. Зачем? С этими заговорщиками можно было справиться малыми силами. Надо было только провести дополнительную разведку, выяснить их слабые места, а потом стравить между собой, чтобы они друг дружке глотки резали, а наши спецы в нужный момент лишь подливали масла в огонь, разжигая костер общей бандитской ненависти.
Зато все наши враги в очередной раз убедились, что мы парни горячие и с нами лучше не шутить. На том стояли и стоять будем! Опять же, лишние тренировки и учения, воплощенные в небольшой, но победоносной войнушке, не помешали. Эта тридцатидневная война, надо сказать, выявила несколько проблемных мест, незаметных ранее. В общем, если бы этих восемнадцати заговорщиков не было, то их обязательно следовало бы придумать. Уж больно ладненько и гладко все прошло, аж не верится, и закрадываются подозрения: а не подставой ли все это было?!
Ну, это, как говорится, на внешнем контуре. А на внутреннем, а именно у меня дома, произошло следующее событие: один из нелегалов, добывших нужную информацию, по прозвищу Сивый, в свободное от нелегальной разведывательной деятельности время (ну и если не находился в запое) был офигенным каменщиком. Мастером, как говорится, от бога! В его руках груда разномастных камней превращалась в произведение искусства, и неважно, что это было: забор, барбекюшная беседка или каменное панно на склоне обрыва. Получался настоящий шедевр.
Сивый завалился ко мне домой и сообщил, что обещал мне сделать лестницу, ведущую от сада к берегу озера, а на склоне обрыва выложить панно из камней. Дядька, который в тот момент был за старшего мужчину в доме, подумал, что пока идут наши поиски, будет неплохо отвлечь моих домочадцев от грустных мыслей небольшой стройкой.
Стройка затянулась, потому что Сивый задумал не просто лестничный спуск к береговой линии, а эпичную многоярусную лестницу с небольшими террасами и смотровыми площадками. Видимо, в нелегальной разведывательной миссии он знатно стукнулся о что-то головой. Но мой зам Дядька решил, что так будет лучше
Когда я вернулся из Серого мира, очертания будущей лестницы были уже готовы, бетон залит, подпорки выставлены, а склон обрыва зашит специальной сеткой. Сейчас Сивый колдовал над материалом для будущей картины из камня площадью в несколько сот квадратных метров.
Сейчас я сидел в беседке и контролировал, чтобы грузчики, таскающие камень, не затоптали клумбы и грядки.
Вере я пообещал, что две недели просижу дома на больничном. Жена строго следила, чтобы я все это время отдыхал, усиленно питался и не думал ни о какой работе. Заботливая она у меня. А вот я изнывал от скуки и желания поскорее вернуться в гущу событий. Нет, пару-тройку дней можно поваляться на диване, треская все вкусняшки, которые тебе приносят, но после это уже превращается в наказание, а не в радость, по крайней мере, для меня. Возможно, кто-то другой, более выдержанный и охочий до отдыха человек, выдержит дольше, но я не могу так долго валяться на диване.
Жена знала о моем трудоголизме, но если она решила, что я должен просидеть дома две недели, то проконтролирует это, будьте уверены. Я не спорил, а решил, как всегда, взять хитростью. Вчера утром как бы невзначай заметил у жены непрокрашенные корни волос и отсутствие привычного идеального маникюра. Сегодня утром Веру как ветром сдуло, она умчалась в салон красоты наводить марафет, а я ей вслед клятвенно пообещал, что за порог нашей усадьбы не уйду и никого из подчиненных в дом не позову.
Ну а не связываться с подчиненными по цифровым каналам связи я не обещал, поэтому сейчас, сидя в беседке, глазами контролировал передвижения грузчиков, одним ухом слушал отчет в «горошине» наушника, вторым – бубнеж Сивого, который вслух размышлял, как бы ему половчее воротить каменные плиты на склоне, а пальцы тем временем бегали по клавиатуре планшета, отправляя обратно мои комментарии по заслушанному докладу. Еще я успевал прихлебывать из стаканчика кофе и периодически прикладываться к бутерброду с копченой индейкой.
Уж не помню, кто там в древности мог делать одновременно несколько дел – то ли Цезарь, то ли Македонский, то ли Бонапарт, а может, и все трое одновременно, – но думаю, никто из них не смог бы повторить мои выкрутасы.
В первую очередь меня интересовало, как завершилось следствие по тому самому прорыву Тьмы, во время которого я с Пашкой и Лехой провалился в другой мир. Если вкратце, то мы тогда потеряли двенадцать убитыми, и еще десять получили ранения разной степени тяжести. Сорок два гражданских из числа жителей Сиротинска числились пропавшими без вести, но, когда я вернулся домой и рассказал обо всех обстоятельствах прорыва, все эти люди были признаны погибшими. О двух группах мракоборцев, пропавших в этот же день, также ничего не было слышно, но о них отдельный разговор.
В организации призыва темных сил были обвинены Нина Уманская и одиннадцать ее подельников. Против отца Нины, бизнесмена Константина Уманского, тоже было возбуждено уголовное дело, но когда в его дом в Сосновске пришли следователи, он зачем-то встретил их очередью из автомата, а потом и вовсе активировал несколько взрывных устройств, взорвав себя вместе с домочадцами. Возник пожар, который не могли потушить больше десяти часов – похоже, трехэтажный особняк был напичкан чем-то горючим. Дом выгорел дотла, никаких улик найдено не было, а мертвые тела так и не смогли опознать.