Встретимся у Амура, или Поцелуй судьбы
Шрифт:
– Ладно, не напрягайся. – Чуткая студентка мгновенно прочла ее мысли. – Я, может, с ребятами на виноградники подамся. Не переживай, я не обижаюсь. Просто я по Галине Артуровне соскучилась. Передавай ей привет. Ну, пока, побегу за вещами, а то автобус через час.
Она унеслась. А Насте позвонила на мобильник Наташка: оказалось, что она уже ждет подругу под дверью. И Настя помчалась домой.
При виде ее Наташка не кинулась, как обычно, с визгом ей на шею, а продолжала молча стоять, прислонившись к стене, пока Настя отпирала дверь. Так же молча прошла она в комнату и села на
Настя долго глядела на подругу, не находя слов. Наконец Наташа разлепила спекшиеся губы. – Что ты так смотришь? – незнакомым низким голосом спросила она. – Не узнаешь?
– Наташенька! – умирая от жалости, только и смогла промолвить Настя. И заплакала.
– Настя, что мне делать? – Наташа смотрела на нее сухими, обведенными темными кругами глазами. – Я больше не могу жить. Не знаю, как объяснить. Но, понимаешь, совсем не могу. Ты ведь всегда была такая умная, всегда знала, что и как надо делать. Я уже и в церковь ходила, молилась – не помогает. Сначала мне казалось: переживу. Забуду и буду жить, как раньше. Не получилось. Каждую ночь просыпаюсь от того, что меня душат. Или бьют по голове. Или насилуют. Скажи, что мне делать?
– А ты к врачам не обращалась?
– Врачам надо платить. Теперь за все надо платить. А у меня даже на валерьянку нет.
– У меня деньги есть, бери, сколько надо. Вот, выпей пару таблеток прямо сейчас. Может, тебе хоть чуть-чуть полегчает. Как твой папа?
– Говорят, поправляется. Они через неделю приезжают. Настя, можно я пока у тебя поживу? Дома одной так жутко.
– Конечно, живи! Только… я ведь через пару дней уезжаю к бабушке, ты же знаешь. Поехали со мной. Ну чего ты стесняешься?
– Нет, не поеду. Не хочу еще и твоим портить настроение. Давай я сейчас домой съезжу, наведу там слегка порядок, а вечером к тебе приду и останусь с ночевкой. Не возражаешь?
– Да делай, как хочешь! Ты бы поела, у меня обед есть. Будешь?
– Нет, я теперь мало ем. Ничего в горло не лезет. Побегу. Я позвоню, когда соберусь к тебе.
Надо что-то делать, подумала Настя после ее ухода. Наташка погибает. Вот ужас! Надо срочно что-то предпринять. Но что?
Схожу в больницу, вдруг решила она. Может, там знают, где найти Наташкиного психолога, что тогда ей помогла? Заплачу ей и расскажу про состояние подруги. Может, она что посоветует? Побегу прямо сейчас.
В больнице ей сразу повезло: первая же докторша в белом халате, встретившаяся возле регистратуры, оказалась тем самым психологом. Она сказала, что, конечно, помнит Наташеньку, и поинтересовалась ее самочувствием. А выслушав Настю, заметно расстроилась.
– У Наташи острый психоз. Есть только один способ вывести ее из этого состояния, – сказала врач, сочувственно глядя на Настю, – ей нужны люди, которым еще хуже. Тысячи людей находятся в еще худшем положении: парализованные, слепые, калеки, беспомощные
– Может, ей поработать в больнице? – Настя вспомнила, с каким увлечением подруга относилась к дежурствам в детском отделении. – У нее есть опыт, и малыши ее любят.
– Очень хорошая мысль. Если нужно, я помогу. Нянечки всегда требуются, а в детском отделении тем более. Что вы, не надо ничего. – Доктор решительно отодвинула Настину руку с купюрой и быстро ушла. Насте даже показалось, что она обиделась.
А еще говорят, что все врачи хапуги, возмущенно думала Настя по дороге домой. Вовсе не все. Какая хорошая женщина – вся такая светлая. И как здорово она придумала. Надо Наташке сегодня же посоветовать идти в больницу, где ее уже знают. И денег подзаработает, и при деле будет – все меньше всякие глупости будут лезть в голову. Может, оттает.
Наталья пришла уже в десятом часу вечера, когда Настя смотрела вечерние новости. От ужина она категорически отказалась – сказала, что попила дома чаю и есть не хочет. А когда Настя принялась ее уговаривать съесть хоть немного жареного цыпленка с картошкой – ведь на кого похожа, одни кожа да кости, подруга призналась, что совсем не чувствует вкуса еды.
– Понимаешь, что ни ем, все безвкусное. Ни соленого, ни сладкого не чувствую. Жую, жую, пока проглочу, даже челюсти устают. Помнишь, как я любила пирожные? А сейчас смотреть на них не могу.
Настя испуганно слушала подругу. Почему-то вспомнился Дениска – как тому тоже еда не лезла в горло. Да, Наташа больна, поняла она, надо срочно ее спасать. Ей нужно дело, которое захватило бы ее, отвлекло от личных переживаний.
Она не рассказала подруге о посещении больницы: побоялась, что та рассердится. Вдруг ей не хочется, чтоб о ее проблемах кто-то знал? Просто предложила Наташке поработать в детском отделении до начала учебного года, ей ведь очень нужны деньги. Та обрадованно согласилась – только пожалела, что самой это не пришло в голову.
– Знаешь, почему Никита ушел в армию? – спросила Наташка, когда они уже лежали рядышком на разложенном диване. – Из-за меня. Ведь у нас теперь всего две комнаты. Отец с матерью в одной, а нам обоим куда? Вместе же в одной невозможно. Вот он и бросил институт.
– А когда вернется, как будете помещаться?
– Не вернется. Отслужит и уедет поступать на юридический куда-нибудь в другой город. Или пойдет в милицию и будет учиться заочно, он еще не решил. Сказал, что будет снимать квартиру. Настя, ведь все из-за меня. Что я натворила! Меня убить мало.
– Наташа, зачем ты так говоришь? Просто тебе не повезло, что встретилась с такими подонками. С каждым может случиться. Ты посмотри, как тебя все любят. Вспомни, как тебя любили малыши в больнице, – сама рассказывала, как они ревели, когда ты уходила. А Вадим мне сказал, что Никита решил отомстить за тебя, потому и хочет идти в следователи.
– Может быть. Только где ему с ними тягаться. И сколько времени пройдет, пока отслужит да выучится. Господи, хоть бы целым вернулся.