Встретимся у Амура, или Поцелуй судьбы
Шрифт:
– Это точно – негде, – согласилась Настя. – Наверно, таких больше не делают. Оставаться нам с тобой, подруга, в старых девах.
Они посмотрели друг на друга и почему-то дружно засмеялись.
На осенних каникулах Настя дважды пыталась повысить оценку по математике – и оба раза неудачно. Когда после второй неудачи она разревелась от огорчения, Ольга Дмитриевна принялась ее утешать:
– Девочка, не надо так переживать. Ты молодчина. Твоему упорству можно позавидовать. Просто я даю тебе примеры не совсем обычные, с изюминкой. Чтобы ты
– В педагогический – на математику и информатику. Хочу попытаться в Санкт-Петербурге.
– А почему там?
– Я люблю этот город, – смущенно призналась Настя. – Не знаю, получится ли, но очень хочу.
– Жить одной в чужом городе непросто. У тебя там есть родственники?
– Да, двоюродная сестра, – мы у нее гостили этим летом. Она не против, чтобы я у них жила.
– А, тогда другое дело. Но зачем в педагогический? Поступай сразу в университет. После него ты тоже сможешь работать педагогом, но знаний получишь значительно больше. Например, в педуниверситете тензорное исчисление не дают, а без него в серьезной науке делать нечего. Так, говоришь, ты любишь этот город?
– Да, – тихо сказала Настя. – Очень.
– Как я тебя понимаю! Я ведь оттуда родом.
– Правда? Зачем же вы уехали? Как вы могли?
– Из-за дочки. У нее слабые легкие – ей сырой климат противопоказан.
– Ольга Дмитриевна, как вы думаете: я смогу поступить в питерский университет? Там же, наверно, конкурс огромный.
– Будешь стараться, непременно поступишь. Советую тебе работать над пособиями для подготовки к ЕГЭ – их сейчас много выпустили.
– Спасибо вам! – поблагодарила ее Настя. – Вы не могли бы давать мне дополнительные задания – повышенной трудности. Чтобы я привыкала к сложным задачам.
– Не стоит, я и так вам много задаю. Будешь в одиннадцатом, тогда посмотрим. А пока посещай наш кружок.
– Знаете, у вас на первом курсе учится один студент – он тоже из Питера, – вдруг неожиданно для себя выпалила Настя. И смутилась.
– Это кто же?
– Его фамилия Туманов. Вадим Туманов.
– Не помню такого. У меня же несколько факультетов, всех студентов не упомнишь. – Туржанская внимательно посмотрела на Настю. – А почему ты о нем спросила?
– Просто, он тоже в Петербурге родился, как и вы. Он друг Никиты Белоконева, брата моей подруги. Они всегда вместе – наверно, и на лекциях вместе сидят. Никита беленький, а Вадим черненький.
– О, Белоконева я хорошо знаю – большой умница. Всегда первым поднимает руку. Ладно, обращу внимание на своего земляка, раз ты рекомендуешь. – И она подмигнула Насте. Та смутилась еще больше. – Ну, хорошо, девочка, отдыхай. – встала Туржанская. – Передавай привет Олегу
– Спасибо!
И зачем я ляпнула про Вадима? – ругала себя Настя, возвращаясь с консультации. Теперь она точно обратит на него внимание. Еще скажет, что я им интересовалась. Хотя нет – она не скажет. Она умная: все понимает. Как она мне нравится! Надо запомнить все ее педагогические приемы, может, пригодится, когда тоже стану педагогом.
Как и было обещано, короткая вторая четверть показалась лицеистам полегче предыдущей. Нет, задавали по-прежнему много, но, видимо, пришло второе дыхание – память стала острее, да и усердия прибавилось.
Наташкины родители дружно одобрили планы дочери посвятить себя медицине, но насчет репетиторов решили повременить, пусть пока сама барахтается. Если прилично закончит год, в одиннадцатом, так и быть, наймут ей учителей. А если нет, нечего деньгами швыряться.
Глава 28. Надпись на столе
Приближались новогодние праздники. Лицеисты вместе со студентами готовились к новогоднему маскараду. Их заранее предупредили, что без маскарадного костюма можно не приходить – все равно в зал не пустят.
Наташка решила стать Снежной королевой: сделать себе юбку из белого гипюра с блестками, а сверху надеть новую куртку, – та блестела, как елка.
– Ты же в ней запаришься, – отговаривала ее Настя. – Она же теплая, как печка, ты сама говорила. Потом выйдешь на улицу и простудишься.
– Ничего, я только вначале в ней побуду, а потом сниму. Выпрошу у матери кусок белого атласа, вышью его снежинками и будет у меня топик. А на голову куплю какую-нибудь корону, их сейчас во всех магазинах продают. И маску с блестками. А ты? Какой костюм наденешь, еще не придумала?
– Не знаю. Может, у мамы выпрошу то платье из стрейча, помнишь? Если даст. Хотя нет, Вадим с Никитой в нем меня уже видели, сразу узнают. А покупать ничего не буду, денег нет.
– Ладно, время еще есть, что-нибудь придумаем. Насть, ты на меня уже не сердишься за тот разговор, а?
– Не сержусь, успокойся. Только, пожалуйста, не упоминай обо мне при них.
– Да я не упоминаю. Ты знаешь, Вадим что-то последнее время один приходит, без этой своей. Может, разбежались? Хочешь, спрошу у Никиты?
– Не вздумай! Еще решит, что я тебя об этом просила.
– Насть, но если он сейчас один, может, тебе стоит им заняться? Улыбнуться, спросить о чем-нибудь. Дать знак, что он тебе небезразличен.
– Ты что! После того, как он с ней? Никогда в жизни! Буду все время думать, как он с ней целовался – и все остальное делал. Никогда ему этого не прощу.
– Ну и дура! И почему это ты должна его прощать? Он что – виноват перед тобой? Это ты виновата, – что сама его отшила. Еще тогда, в Питере. Он так тебя ждал! Не понимаю, как это можно – любить парня и сказать ему такое.