Встретимся в раю, дорогой
Шрифт:
Она видела, какое произвела на него впечатление, в каком ступоре находится, и это, конечно, ее окрыляло и возбуждало. Но нужно было и словесное подтверждение.
– Ну, насмотрелся? – дав ему достаточно времени полюбоваться на себя, спросила она. – Что молчишь?
Он с усилием проглотил комок в горле, вздохнул, задышал. Потом, протянув к ней руку, продекламировал:
– Грудь женщины должна смотреть вперед и латерально. Как у тебя.
– Да, и что? Откуда, вообще говоря, сведения?
– Мой друг,
– Ну конечно, доктор обязан знать толк в женской груди. И слова правильные знать должен. Но… тебе что, не нравится моя грудь?
– Очень нравится. Она совершенна, идеальна…
– А вот это правильные слова. Что ж, позволь тогда и мне взглянуть на тебя, так сказать, вблизи. Хочется определиться, наконец, не ошиблась ли я в своих предположениях. – И, не дожидаясь его ответа и согласия, она откинула прикрывавшее его одеяло.
Слишком неожиданно для него.
– Ох, – только и смог он выдохнуть.
– Ох, ты! – вторя ему, откликнулась Варвара, мигом оценив все его достоинства. Присев на край кровати, глядя прямо в глаза, она наклонилась и поцеловала его в губы. При этом как бы невзначай накрыла его зум узкой прямой ладонью. – Все-таки, я не ошиблась, – прошептала она, не отрывая губ. – И я чувствую в тебе много позитива. И большой потенциал. Значит, наша встреча не случайность, а судьба.
Рука у нее оказалась горячей и гладкой, точно была в шелковой перчатке, но Александр все равно вздрогнул и подобрался.
– Расслабься, – попросила она его.
– Хорошо. Просто я не привык.
– К чему ты не привык?
– К такой… не закомплексованности. Обычно женщины более сдержанны. Во всяком случае, поначалу
– А я, по-твоему, распутная?
Он пожал плечами.
– Ты просто меня опережаешь. И события. Мне кажется.
– Тебе кажется. Да, я не люблю мямлить. Но вообще-то это не распущенность и не бесстыдство, успокойся на этот счет. Ведь я медик, медичка, а мы все привыкаем к обнаженной натуре. В ней меня интересуют в основном детали.
– Я буду звать тебя БарбарА, – предупредил он.
– Очень оригинально, – срезонировала она.
– Не нравится? А как тебе, например, Лили?
– Почему Лили? Почему обязательно нужно как-то меня звать? Как-то иначе?
– Должно быть кодовое имя. Кроме нас никто не будет его знать…
– Не торопишься ли ты с вербовкой, Сан Саныч? Но если это необходимо, пусть будет БарбарА.
– Иди, ложись рядом, – предложил он и подвинулся. – На теплое.
– Ты лежи, лежи, – остановила его она. – Не двигайся, не переживай. Этим процессом я руковожу сама.
– Как так? Почему?
– Я же тебе говорила: я сама получаю то, что хочу.
– Но ведь я мужчина?
– Конечно. Да ты не волнуйся, Сашенька, тебе понравится.
Потом его накрыла теплая волна нежности
Утром она поднялась еще затемно и стала собираться.
– Ты куда? – спросил он, едва расплющив глаза. – Выходной ведь. Рано еще…
– У меня дела, – коротко, не вдаваясь в подробности, ответила она.
– Дела… Постой! Мы еще встретимся? Я хочу видеть тебя снова. Оставь свой телефон.
– Я сама позвоню.
– Ключ возьми! И приходи, когда сможешь. Когда захочешь!
Она наклонилась к нему и поцеловала перед уходом – наложила сладкую печать на его уста.
– Ты был великолепен, – сказала ему на прощанье. – Я приду, наверное, жди…
– А Новый год? Вместе?
– Вряд ли.
4. Худодо – встречающая сторона
Обошлось без обмороков и сопутствующих видений.
Сознание, ему показалось, померкло, но потом сразу снова прояснилось. Сердце всколыхнулось, будто замешкалось, задумалось, делать ли следующий шаг, переключило скорости и вновь пошло, как ни в чем не бывало. Наполнило вены биением пульса.
Как много простых вещей наполняют жизнь смыслом, подумалось ему. Их по привычке не замечаешь, пока не лишишься чего-то.
Дверь откатилась в сторону, и они вышли из кабинки. Сан Саныч, собственно, просто вывалился из нее, едва держась на ногах. Дверь портуны за спиной тут же закрылась. Оглянувшись, путешественник уже не мог различить ее на однородной темной стене.
– Что за черт? – подумал он. – Где это мы?
Он попытался сориентироваться, но, сколько ни оглядывался, ему это мало что дало.
Какое-то темное пространство, узкий, тесный дворик, вскользь освещаемый косым лучем желтоватого света, выбивавшимся из неплотно зашторенного окна на втором этаже. Дома, окружавшие двор, все казались двухэтажными. А окна первых этажей, те, что он заметил, были закрыты глухими ставнями, наверняка железными.
Едва заметным синим пятном, плыл в темноте двуликий образ. Добавляя колорита и жути, сверху в колодец двора падала туманная кисея, лишая тени контуров и очертаний.
Левей портуны наружная лестница вела на галерею, опоясывавшую второй этаж. В общем, дворик был похож на одесский – как он его себе представлял.
Чего это они здесь боятся? – призадумался Сан Саныч, зацепившись взглядом за стальные ставни на ближайшем окне.
Худодо тем временем продолжал держать его ладонь. Что это он, удивился Сан Саныч и потянул руку. Будто я малец какой. Он дернул еще раз, и только тогда провожатый его отпустил.
– Идти можете? – спросил шаман.
– Конечно!