Встретимся в Силуране!
Шрифт:
— Мужу своему приказывай! — Черный страх выплескивается наружу отчаянной дерзостью. — Мне ты не командир! В Подгорный Мир тебе захотелось, к чудищам колдовским? Если своего ума не нажила, должен кто-то за тобой присмотреть! Не пойдешь никуда одна, понятно?
От такой наглости Волчица потрясенно замолкает, а Керумик присвистывает:
— Разговорилась, кобыла стриженая! А с чего это ты заладила: одна, одна… Высокородная госпожа не одна, а со мной!
— Вот именно! — Аранша подается вперед и твердо глядит в лицо Охотнику. Взор во взор. Жестко,
— Ладно! — с деланным смешком говорит наконец Керумик. — Похоже, госпожа моя, эта чокнутая крепко навязалась нам на шею. Не спихнуть.
Арлина кивает, растроганно вспоминая, как три года назад сама стояла у Порога Миров с арбалетом наизготовку, преградив путь Ралиджу и Эрвару: «Уж не думаете ли вы уйти без меня?..»
— Только слушаться меня, как папу, маму и сотника! — заявляет Керумик. — Убери меч и возьми госпожу за руку. Рук не разжимать, пока не разрешу!
А наемницу вдруг отпускает страх. Что ужаснее всего? Ожидание неведомой опасности. А когда враг уже рядом, бояться поздно и глупо.
Но вот же она, первая опасность! Может, даже самая главная! Подгорный Мир выплеснулся наружу, смотрит наглыми золотистыми глазами, говорит хозяйским голосом…
Наемница молча отправляет меч в ножны. Молча стискивает узкую ладонь госпожи. И весь короткий путь сквозь расселину, когда каменные стены неожиданно сменяются слоем тумана, думает об одном: поздно бояться. Все уже началось Враг рядом…
— Но почему — солнце? — недоумевала Аранша. — Раз этот мир — Подгорный, то как солнце сюда попало?
Арлина отмахнулась. Ей совсем не хотелось растолковывать Аранше, что мир называется Подгорным потому, что входы в него чаще всего находятся в горах, среди скал. Ей вообще не хотелось разговаривать. Волчицу охватило полузабытое радостное возбуждение. Чувство возвращения домой.
Хотя радоваться было, по правде сказать, нечему. Особой красоты вокруг не наблюдалось.
А на взгляд наемницы, упрямо шагавшей за госпожой, местность была просто мерзкой.
Если это лес, то почему деревья торчат так далеко друг от друга? И подлеска никакого… Длинные белые стволы, безобразно изогнутые голые ветви без единого листика… кора гладкая… ох, да ее, кажется, и вовсе нет, коры-то… Мертвый лес?
И небо здесь неправильное! Пусть никто даже не пытается доказать Аранше, что такое небо и в самом деле может быть на свете! Мало того что серое, так еще и низкое! Раз уж ты небо, так изволь не висеть на верхушках деревьев!
Из-за пелены облаков почти не видно закатного солнца… кстати, почему закатного? Уходили-то из своего мира на рассвете — а здесь вечер! Куда день делся, а?
Паршиво, что не видишь, куда ступаешь. Под ногами что-то хлюпает, а что — не разобрать: все застилает слой густого тумана. Плотный такой, грязно-белый, почти по колено. Не провалиться бы в какую ямищу…
Словно прочитав ее мысли, Керумик, идущий впереди, обернулся
— Идите смелей, тут земля ровная, только корни вылезают кое-где. Нам повезло, сейчас сезон отлива… в иное время года по пояс пришлось бы брести.
— А из тумана никто не выползет? — обрадовалась Аранша тому, что на нее наконец-то обратили внимание. — Ой, смотри, Охотник, куда-то не туда ты нас завел!
— А тебя, стриженая, никто, помнится, сюда и не звал, — огрызнулся Керумик. — Подгорный Мир до сих пор неплохо без тебя обходился, обошелся бы как-нибудь и дальше.
— Ага! Сейчас! Так я и оставлю госпожу в вонючем болоте под присмотром рыжего клоуна! Обещал к Джангашу вывести, так выводи! А то тут сыро, противно… а туман-то, туман — хоть лепешки из него пеки… и небось мерзость всякая водится — пиявки там, жабы…
Керумик вздрогнул, огляделся. Даже в вечернем серо-смутном свете видно было, как он побледнел.
— Водится… — тихо сказал он. Помолчал и продолжил громче, увереннее: — А ну, красавицы, прибавим шагу! Ты, стриженая, права: плохое здесь место для ночлега. Я-то надеялся, что мы на опушке окажемся, обошли бы эти места стороной…
— А почему нет птиц? Потому что вечер, да? — бодро спросила Арлина. Она не замечала ни раздражительности Аранши, ни спешки и тревоги Керумика.
— Птиц тут только не хватало… — рассеянно отозвался Охотник. — Тут и без птиц… В Подгорном Мире, госпожа, только так: если чего-нибудь нету, то и хвала за это богам, пускай и подольше не будет… Главное — из складки никак не выбраться, мы в самую середку угодили, в глубину. А то б чего лучше — перейти в другую складку, вот и порядок…
— В глубину? — весело поинтересовалась Арлина. — Это ты про то, что здесь колокольчиков не слышно?
Керумик резко остановился.
— Колокольчиков? — быстро, подозрительно переспросил он. — Каких еще колокольчиков?
— Легких таких… то громче, то тише… Когда я в первый раз за Врата ходила, Эрвар сказал: это движутся прозрачные складки Мира…
— А-а, — успокоился Керумик. — Я-то иначе слышу: скрип такой, словно дерево о дерево трется… Но чтоб с первого раза это слышать?! Госпожа рождена, чтобы бродить по здешним краям! Вот я, к примеру, восемь раз через Врата прошел, пока не научился эти звуки различать. А некоторые так и погибают, не услышав…
— Волчица сама знает, для чего рождена! — встряла в беседу Аранша. — Много себе позволяешь, Охотник!
Керумик оглянулся на нее — и наемница замолчала.
В золотистых глазах мужчины не было гнева. Так человек мог бы посмотреть на некстати забрехавшую мелкую дворняжку.
— Командовать будешь в своем десятке, стриженая. А здесь ни армий, ни короля, ни Кланов, ни крепостей… только я! И от меня зависит, вернешься ты к мужу — или он избавится от такого сокровища.
— Армии и крепостей нету, зато есть мой меч! — Аранша, как истинная грайанка, не раздумывала долго над ответом. — Если увижу, что ты затеял недоброе…