Вся эта красивая ложь
Шрифт:
Мое сердце остановилось. Все те вещи, которые, я думала, что он сможет сказать, появились из ниоткуда.
— Что? — спросила я слабым, неуверенным голосом.
— Тебе нужно уйти. И не оглядывайся.
Я попыталась прийти в себя.
— Но... но, что насчет оставшейся части моей татуировки?
— Я говорю не о твоей татуировке, и ты знаешь это.
— Тогда о чем ты говоришь? — спросила я, делая непонимающий вид, чтобы спасти то, что осталось от моей разрушающейся гордости.
— Я говорю о тебе. И обо мне.
— Нет никаких нас.
— Будут примерно через тридцать секунд, если ты, черт возьми, не уйдешь отсюда.
— Что, если я не хочу уходить? — Я была в замешательстве. Он говорил, что он хочет меня? Или, что он хочет, чтобы я ушла?
— Я не спрашиваю.
— Почему?
— Почему что?
— Почему ты хочешь, чтобы я ушла?
— Потому что такие парни, как я, меняют таких девушек, как ты.
— Таких девушек, как я?
— Невинных девушек.
— Что, если я не невинная?
Его губы исказились в кривой усмешке.
— О, ты просто сама невинность. Я могу практически почувствовать это в тебе. Милая, чистая, нетронутая. И, если быть честным, я бы не хотел ничего лучше, чем ощутить это на кончике языка.
— Тогда что останавливает тебя?
Я наблюдала за ним, упорно борющимся с... чем-то.
— У меня нет времени и желания, чтобы быть вовлеченным в разрушение еще одной чьей-то жизни.
— Что заставляет тебя думать, что ты бы разрушил мою жизнь?
— Ох, поверь мне. Я бы сделал это.
— Но...
— Но ничего. Сегодня вечером я буду хорошим парнем, который тебе нужен, а не тем, которым я был. Несмотря на то, хочешь ли ты этого или нет. Я прошу тебя уйти, Слоун. Но я обещаю тебе, — обещаю тебе — что, если ты снова переступишь этот порог, я не дам тебе снова уйти.
Я разрываюсь на части между пьянящим восторгом и суровым отказом.
— Хейми...
— Иди, маленькая девочка, — сказал он мягко. — Иди, прежде чем я передумаю.
Глава 6. Хейми
Я проснулся от настойчивого жужжания. Сделав удар в сторону звука, я услышал грохот телефона, ударившегося о пол. С затуманенными глазами я перегнулся на край кровати, чтобы посмотреть на него. Несколько раз моргнув, мне удалось сфокусироваться на ярком экране. Я заметил две вещи. Во-первых, сейчас только без пятнадцати одиннадцать. Это, черт возьми, слишком рано, для кого-либо, чтобы звонить мне. Каждый, у кого есть мой номер телефона, знает, что я работаю ночью и сплю до позднего утра. Во-вторых, это мой старший брат Риз, который без сомнения желает узнать все свежие новости.
Я проклинал все на свете, пока наклонялся с кровати, чтобы достать свой телефон. Я нашел телефон и вернулся на место, затем большим пальцем провел по экрану, чтобы ответить на звонок.
— Что?
— Ты все еще в кровати?
—
— Ты спишь уже больше семи часов, слюнтяй. Скоро ты будешь в порядке.
— Я не сразу отправляюсь спать, мудак.
— Черт подери, ты вечно недовольный. Ты, должно быть, пил.
Риз всегда жаловался, что выпивка делает меня злым. Я предполагаю, что, может быть, он прав. Я почувствовал, что будто бы я смогу пробить кулаком стальную стену.
— Чего ты хочешь? — спросил я, игнорируя его замечание. Его счастье, что он забыл об этом.
— Просто проверяю... все ли в порядке.
— Все в порядке. Никаких изменений.
— Ты хоть дальше продвинулся?
— Ты говоришь это так, как будто легко сблизиться с этими людьми, когда это все, что угодно, но только не так просто. Они по своей природе подозрительны. Это то, что они делают, кто они есть.
— И я уверен, что ты не внушаешь доверия надежного парня.
— Что, черт возьми, это значит?
— Ты, чернильная кожа. Ты в шаге от того, чтобы стать преступником в глазах некоторых людей.
— О, точно, — сказал я с усмешкой. — Звучит знакомо.
— Я не говорил, что чувствую то же, что и некоторые люди.
— Ну, тогда «некоторые люди» могут поцеловать мой морщинистый зад.
— Слушай, я позвонил не за тем, чтобы затевать ссору. Просто... просто держи меня в курсе.
— Хорошо, — выдавил я, до скрежета стиснув зубы.
— И избавляйся от развязности.
— Заткнись, придурок, — выругался я, прежде чем повесил трубку.
Я вытянул руку, на достаточное расстояние, чтобы отключить телефонный разговор. Я уверен, как только я протрезвею, я буду чувствовать себя дерьмом от этого разговора, но прямо сейчас мне просто плохо.
Риз — хороший парень, и я люблю его. Вообще-то мы неплохо ладим. Нормально. С тех пор, как я переехал в Атланту наши отношения стали немного напряженными. Мы все находились под огромным стрессом. Потеря Олли изменила все.
Уже уставший от своих мыслей, я быстро сел. Слишком быстро. Моя голова закружилась и боль запульсировала в висках. Я прижал ладони к ним и сжал, желая, чтобы это прекратилось.
— Черт тебя подери, Слоун, — выругался я в пустоту спальни.
Я виню ее. Сто процентов. Какого черта она думала, приходя в мастерскую, вся такая милая и невинная?
Но я знаю, что это не так. Сладостью и невинностью я могу управлять. Это никогда не привлекало меня. Сладость и невинность, смешанные с этой природной сексуальностью, которой она обладает, — то, что искушает меня. Искушает по-плохому. Есть небольшой блеск в ее глазах, который говорит, что она хочет мне показать себя порочной, а не хорошей. И, о, как я мог показать ей порочность. Я мог показать ей порочность так, как она никогда прежде даже не представляла.