Всячина
Шрифт:
Эти тоже сразу стали шумно здороваться со всеми, кого видели, радостно рассматривать интерьер.
Интерьер - великое слово. В него вмещается все сразу. Скажешь так в разговоре, что интерьер под старую Англию, и всем понятно: значит, темное дерево, черные столы и стулья, темным лаком промазанные потолочные балки. И еще интерьер был связан с едой и напитками. То есть, раз черные столы и стулья, значит, обязательно есть темное пиво и жареное мясо. Это уже просто такое ресторанное правило.
Вот и эти сразу, даже еще в меню не заглядывая, заказали себе темное
Алина напоказ гостям радостно улыбалась, как положено, говорила все четко и вежливо, объясняла, что у них и как, а также, что и где. Вон там, в конце зала и направо, если кому надо. Потом пошла исполнять заказ.
Пустой зал резонировал. Музыка была приглушена, и так получилось, что громкий разговор заезжих туристов был слышен почти полностью. Шумели три мужчины и женщина так, будто ругаются. А прислушаешься - просто они так разговаривают. Вот сейчас о ней, об Алине:
– Хорошая девочка, - это чуть в нос сказала женщина, не снимавшая даже в сумрачном зале своих темных очков.
– И умненькая, судя по речи, - кивнул длинный с унылым гладким лицом.
– И ноги, еще и ноги какие!
– весело заорали похожие, как близнецы, два невысоких крепыша.
– Нам тоже нравится!
– Может, возьмем с собой?
Тут Алина получила поднос с кружками - она еще не научилась носить по две в каждой руке - и понесла гостям пиво.
Потом она еще отходила за салатом. Потом - эти самые свиные уши. Странные люди - как такое можно есть? Потом - мясо. Еще и еще пиво. Сколько его вообще может выпить человек, не вставая с места? Вот ведь вопрос.
А эти все говорят и говорят. Что жаль им девочку. Что глаза у нее умненькие. Что и на мордочку... Тьфу!
– Ну, так что?
– Придется ведь тогда две машины брать.
– Две машины - чепуха. Поедет ли она?
Алина как раз принесла кофе - они еще и кофе пили в конце всего после такого количества пива!
– Алина, - строго сказала женщина, так и не снявшая темных очков.
– Девочка. Поедемте с нами. Думаю, мы сумеем устроить ваше будущее.
***
Алина, конечно, уехала с ними, бросив фартук с фирменным беджем на стол, как в американском кино, и даже не взяв расчет.
– Ты куда?
– растерянно кричал вдогонку веселый и загорелый Вася-бармен.
– В столицу!
Потом действительно была столица.
Алина жила с этой женщиной и унылым, как настоящая дочка почти. Или, может, как племянница. А они были очень богаты, но уже пожилые, поэтому своих детей у них не было. По вечерам в гости заглядывали крепыши, которые и правда оказались братьями. Помогали всякими советами и своими знакомствами.
Алина поступила в хороший институт.
На пятом курсе получилось очень удачное замужество. Жених был из богатой семьи, которая просто купила молодым дом. Просто
Красивый дом в три этажа и совсем недалеко от центра города. Еще у них было две машины, чтобы у каждого - своя. И еще приходящая уборщица, и кухарка. И садовник.
Были частые поездки за границу.
Только вот в свой поселок Алина больше никогда не приезжала. Даже проститься с матерью, когда та умерла. Потому что в это место нельзя было возвращаться. Так ей сразу сказали те, с кем тогда уехала. Они ей тогда много всякого разного сказали.
Дети.
То есть, не дети, а дочка. Одна любимая дочка, так похожая на Алину. Очень красивая и очень умная.
***
– Мама, ну почему ты не ходишь курить на балкон?
– А мне, может, холодно там!
– вяло отругивалась Алина.
На самом деле, она не ходила на балкон, потому что бутылка оставалась на столе на кухне. Балкон же был старый, узкий, не благоустроенный по-нынешнему. Там висели растянутые веревки, на которые вешали сушиться постельное белье, закрывая стыдливо женские предметы. И четыре этажа до серого пыльного асфальта внизу. Прямо у подъезда росли две раскидистые пальмы с жесткими глянцево-зелеными листьями, гремящими на ветру. Справа за домом круто поднималась гора, по облакам над которой предсказывали погоду. А на кухне у Алины стояла полторашка вкусного сладкого красного вина.
Тут все пили вино. Водка, конечно, выгоднее по цене. Но вино можно не покупать, а менять как-то или просто договариваться на будущее. Типа в долг. Ведь у него, у вина, тоже есть срок. У этого, которое на розлив.
– Как же мне все это надоело!
– кричала дочь, так похожая на нее.
– Когда же ты уже сдохнешь, что ли! Алкоголичка! Ненавижу!
– Да, - тяжело кивала Алина.
– Алкоголичка. И что? А что мне еще делать тут? Сезон, вон, только через месяц. Что мне пока делать?
– Да ты и в сезон-то...
– А что не так? Я все места обошла. Меня возьмут, вон, в "Подсолнухи" посудомойкой. Нормально. И подкормиться можно будет. И теперь я имею полное свое право выпить чуток винца.
– Напиться! И накуриться! Все же провоняло твоим табаком!
– Не ругайся, дочка, все будет хорошо... А если табаком воняет, так ты просто сама посиди со мной, да покури. Вот и не будет тебе вонять.
Алина пьяно смеялась и грозила дрожащим пальцем. Она уже была старой. Сорок пять - это вам не в столицах каких-нибудь.
– Да ты, да ты..., - задыхалась дочь.
– Все будет хорошо. И приедет к тебе из столицы красавец-мужчина. И увезет нафиг из нашего ссаного поселка. Думаешь, сказки? Вон, у меня же было - могла поехать. Запросто. Но ведь не поехала!
– А я все равно уеду, уеду, уеду! Дождусь, когда ты умрешь, и уеду!
Алина продолжала, как не слышала ничего:
– ...Потому что мать у меня была. Квартира опять же. Работа какая-никакая. Все ведь было. И вот еще ты теперь у меня есть. Ты теперь просто дождись принца своего.