Всячина
Шрифт:
А ведь водка под разговор - гора-а-аздо лучше сладкого вина. И вовсе она не противная. Правильная водка - это когда ты ее наливаешь, холодную, а уже запах, и слюни текут, и хочется ее быстро выпить. И конечно, под горячее.
Горячее тоже нашлось. На имеющемся курином бульоне Николай быстро соорудил остро перченый домашний супчик.
– Надеюсь, противопоказаний нет?
А она только сидела и смотрела. И ее слегка покачивало.
И вот после супчика, после водки, она так и сказала, что ненавидит Новый год.
Потом плакала
Маша думала, в дамских романах все придумывают. Но было все - как в тех романах. И ноги слабели, и руки сами, сами, сами... И уже летят в разные стороны блузки-лифчики, и, слабея, показывает рукой - туда, туда, на кровать... И - ночь.
Какой же он был ласковый...
Утром она проснулась от позвякивания на кухне. Коля обещал сделать кран. У него были с собой какие-то инструменты - совершенно случайно. И лампочка в туалете. У Коли был такой нож, с плоскогубцами. Он сказал, что утром вывернет. И перчатки были, чтобы током не стукнуло.
В постели было мягко, тепло, уютно. Чуть слышное движение в квартире усыпляло и успокаивало. Маша снова уснула, как в омут провалилась. Без снов. С улыбкой.
...
Николай шел к метро через тот же парк. Ему было мерзко и скучно. Девушка ведь хорошая. А он - вот так вот. Поматросил, так сказать, и бросил. С другой стороны, ну, какой с него, скажем, муж? Муж - он ведь не для кранов. Муж - для детей, для долгой жизни вместе. Чтобы смотреть в одну сторону. Чтобы говорить об одном. А тут... ну, приятно, конечно, что сказать. И ей вроде бы приятно было.
Он отремонтировал кран. Сделал свет в туалете. Смазал петли в ванной, дверь больше не будет скрипеть. Убрал вчерашний мусор и вынес его с собой. Вроде как заплатил, выходит... Скверно, скверно...
А ведь было-то - просто замерз. И никогда он ни с кем не знакомился на улицах. Может, просто этот колпак красный? Точно - все от него.
Уже на выходе из метро, увидев густо идущий снег, он снова натянул красный колпак с белым мехом по кругу и белым твердым помпоном.
– О! Санта, мать твою, Клаус!
– выругалась замерзшими синими губами какая-то девчонка, стоявшая под козырьком автобусной остановки.
– Ты, блин, подарки нам принес?
Девчонка кого-то не дождалась. Как Николай вчера. Точно так же. И была она синяя-синяя, замерзшая-замерзшая. В белом коротком пуховичке и розовой шапочке.
– Лучший мой подарочек - это я!
– заявил Николай, подхватывая ее под руку.
– Ну-ка, милая, греться, греться, греться. Вода горячая есть. Еда есть. Напитки... Водку пьешь? Хотя, чего я спрашиваю - куда ты денешься? Заболеешь ведь, если не я!
И он говорил, говорил, а она, замерзшая в конец, не могла сопротивляться, да уже и не хотела, похоже.
Вода горячая была.
А пока она сидела в ванной и отогревалась, Николай готовил стол. Горячий суп-харчо из
– Ну, за знакомство...
И тут они чуть не попадали со стульев. За знакомство! Как хоть кого зовут? Снежана? Красивое имя. Современное. Редкое. Николай. Да-да, как того самого Санту, ага. Ну, между первой и второй...
Девушка разомлела. Девушке было хорошо. Девушка была готова отблагодарить. Но Николай слишком понимал разницу в возрасте. Это опять то, старое, воспитание. Конечно, говорил он себе, я, можно сказать, педофил со стажем, но не до такой же степени! Ну, совершеннолетняя она, и что? Прилег рядом, обнял, погладил по голове, поцеловал в глаза - она и отключилась. Все же с мороза очень хорошо спится.
Утром напоил кофе. Снежана смотрела смущенно и недоверчиво. Проводил до метро. Помахал рукой на прощание. Шел домой с улыбкой. Теперь уже не ругал себя. Выходило, что перед Новым годом он помог двум девушкам. Очень даже помог.
...
Лена никак не могла очухаться. Вот же залет получился, так залет. Хорошо еще, мужик старый, не клюнул. Еще и имя настоящее не назвала - это она правильно сообразила. А ведь после той водки - делай с ней, что хочешь. Но какой мужик... Спас ведь. Теперь ни насморка, ни чиха какого. И идется ведь упруго. И улыбка во весь рот. И Новый год совсем скоро. А того мудака, из-за которого мерзла на остановке, она запомнила, запомнила... Но это - потом. После праздников. А пока...
На площади перед метро стоял с потерянным видом парень лет двадцати с тремя розами, укутанными и завернутыми в прозрачное. Он прятал розы за пазуху. Снова вынимал, чтобы не помялись, шагал вперед и назад. Топал ногами. Дурак - надел туфли на свиданку. Зима же!
– Молодой человек, - сказала Лена.
– Вы не меня ждете?
А он, с полминуты подумав - все же замерз, не сразу сообразил - вдруг расцвел:
– Вас!
– и цветы сует.
– Да-а-а? Ну, пошли тогда! Пошли, пошли! Ишь, синий какой!
...
Мария позвонила подруге.
Вообще у нее подруг много, но иногда она звонила Катьке. Потому что Катька - она как психолог и даже как психиатр. И еще Катька - она правильная. Она тоже Новый год ненавидит.
– Кать, а приходи давай ко мне в гости?
– Прям вот сейчас, что ли?
– Ага.
– Ой, Мария, я слышу, вы улыбаетесь? Мария, что с вами такое случилось? Черт, Машка, ты влюбилась, что ли? Ну, наконец-то... Все. Молчу-молчу. Уже одеваюсь. Разливай, подруга!
Они пили на кухне. Катька курила в форточку и все время, как в комедиях:
– А ты? А он? А что потом? Ну, так что теперь-то?
– Ой, Кать, это просто так. Понимаешь? Просто так. Но вот не было такого никогда - а стало. Ты представь, как змей такой поцеловал... Ух, как он целуется!