Всячина
Шрифт:
– Нам денег не дают, а вы все... Эх-х-х... Мужики!
– в сердцах махнула рукой секретарь сельсовета.
Шел 1986 год, шла активная борьба с пьянством и алкоголизмом, и сельский район уже утвердил целых две "зоны трезвости". В "зонах", ограниченных территориями двух сельских советов, в магазинах не продавали спиртное. То есть, совсем не продавали никаких алкогольных напитков. Их даже не завозили. Хорошо, что зоны трезвости были на окраинах района, и жители их регулярно выезжали в соседний район, где в магазинах крепкие и не очень крепкие, но все равно дающие в голову
– Во! Вон в том доме она живет, - ткнул участковый прутом, которым походя рубил разросшиеся мясистые лопухи и лебеду.
– Ох, хорошо, хоть, что через дорогу тут переходить не придется...
– Так, я же вас специально этой стороной веду, чтобы не лазить в середку. Там глыбко. Вчера "жигуль" сидел - так выше осей. И главное - что он сюды поехал-то? Тут же - только трактора...
Такой же черный забор в коросте остатков старой краски, гостеприимно распахнутая настежь калитка с заросшей тропинкой к крыльцу, которое лет пять назад было зеленым. Или, может, синим. Крашеным оно раньше было. У порога вкопан лемех от плуга, о который участковый сразу стал очищать подошвы своих сапог, снимая целые пласты глины.
– Дарья, тут к тебе!
– аккуратно постучал он в дверь.
Та поддалась - не закрыто, но он остался стоять на крыльце, засунув руки в карманы форменных брюк и наклонив голову, будто вслушиваясь во что-то.
– Кто там?
– прозвучало из темного дверного проема.
– А то не видно, что ли? Комиссия к тебе, Дарья. Вот, из горкома и исполкома, значит...
– Чего это - комиссия? Никак, насчет газа?
Газ деревне обещан был еще в прошлой пятилетке, но руки у газовиков не дошли буквально самую малость, хотя трасса магистральная прошла совсем неподалеку, прямо возле шоссейки, то есть метрах в двадцати от крайних домов села.
– Нет, Дарья Антоновна, мы к вам по письму, - шагнул вперед молодой худой и высокий инструктор горкома.
– Какому письму? Я же ничего не писала!
– Люди пишут, Дарья..., - прогудел участковый.
– Люди пишут. А мы, следовательно, комиссия. Поняла?
– Лю-у-уди? Да, что они могут написать-то?
– Вы позволите нам войти?
– опять вмешался инструктор, отодвинув в сторону замершего на крыльце участкового.
– А чего же... Проходьте. Только у меня тут беспорядок, не убиралась я, комиссию не ждала...
Все четверо, еще потоптавшись и потопав каблуками на крыльце, протиснулись в дом. Тут и правда никакого порядка не было. Темный зал без окон, заменяющий прихожую, какой-то мусор и пыль на полу, а у стены стоял большой алюминиевый молочный бидон, на который тут же уставились пришедшие. И запах...
– Фу-у-у... Чем это у тебя тут, Дарья...
Женщины только судорожно сглатывали и все косили глазом на инструктора горкома: долго он еще тут будет думать? Все же и так ясно!
– Да, чем-чем... Вон, Шарик мой сдох на днях. Никто вас у калитки потому и не встретил, - пригорюнилась хозяйка, в темноте встречающая гостей.
– Шарик, говоришь...
– Дарья Антоновна, - снова вмешался инструктор.
– Я должен разобраться с письмом.
– А кто пишет-то? Поглядеть можно?
– Не шуткуй, Дарья. Лучше сразу скажи: самогоновку гонишь?
– участковый вертел в руках фуражку, как бы не зная, куда ее деть.
– Издеваетесь, да? Смеетесь над одинокой женщиной? Какая самогонка, когда у нас в сельсовете "зона трезвости"?
– То есть, ты вот при комиссии честно и прямо заявляешь, что самогоновку не гонишь? Так я понял?
– Да!
– А бидон вот этот самый...
– А бидон я купила в совхозе. Все официально, через кассу. У меня и накладная есть!
– Ну, тогда извини, Дарья Антоновна, что помешали тебе, побеспокоили, - и участковый, чуть подвинув в сторону инструктора горкома, шагнул на улицу.
Следом выскочили обе женщины.
Инструктор, постояв в недоумении, кивнул на прощание хозяйке и тоже вышел:
– Вы куда?
– бросил он в спину спускающемуся по ступенькам участковому.
– Назад, куда же. Вишь, сама говорит, что не гонит самогоновку. Так и ответим в акте. Так, дамочки?
– Ну..., - замялись в неуверенности "дамочки".
– Не понял. Вот же брага поставлена - видели?
– Бидон видел. Брагу не видел. И вы, между прочим, брагу тоже не видели.
– Так, посмотреть же можно. Вон бидон-то, на самом виду, считай!
– А вот ордера на обыск нет у меня. Может, у вас такое право есть - по домам шариться?
– Но я думал, что вы...
– А вы не думайте, здоровее будете. Мы по письму пришли. Мы с хозяйкой говорили. Она нам ответила. Что вам еще надо?
– Ну, в принципе-то...
– Не в принципе, а в натуре. Нет самогоновки. Так Дарья сама сказала. Так и пишите. А шариться по домам - это не ко мне. Это ордер надо.
И он размашисто зашагал к калитке. А выйдя из нее, оглянулся вокруг и вдруг повернул налево.
– Так куда же вы?
– Мне еще тут надо посетить кое-кого. Это же мой участок. А вы той же дорогой, по краешку, по краешку - до дому. Акт я в сельсовете потом подпишу, как зайду.
Руку к козырьку, кивок женщинам, и участковый удалился, больше не оглядываясь.
– Нет, а, правда... Мы же права такого не имеем, - вступилась за него библиотекарша.
– Ну, пришли вот. Спросили...
– Что, и запаха не слышали?
– Так ведь, Шарик...
– Эх, - обреченно махнул рукой инструктор.
– Ну, пошли тогда в сельсовет. Будем писать ответ на письмо.
...
Дарья вышла на крыльцо. Даже помахала на прощание оглянувшемуся от забора инструктору. А что? Парень молодой, видный, при должности. Чего бы и не помахать такому? И она, кстати, совсем не старая еще. И даже более того.