Втайне от всех
Шрифт:
— Мы говорили в основном на общие темы, практически не рассказывая о себе, я просто верю ему и все.
— Странно… — хмурясь, отмечает Николай и медленно подходит ко мне. — Аврор, все это очень странно, мягко говоря. Тебе не кажется?
— Может быть, — пожимаю я плечами и перевожу взгляд на последние краски заката, хотя о закате я сейчас думаю в самую последнюю очередь.
— У вас это взаимно? — спрашивает Николай, пристально вглядываясь в мои глаза.
Опускаю свои, не выдерживая его пристальный взгляд, и вдруг пронзает мысль, что я
— На эту тему мы не говорили…
— Хм… — Николай возводит глаза к небу, словно прося у высших сил терпения.
Проходит минута, он задумчиво потирает подбородок, и на моих глазах с его лица уходит выражение напряжения и огорчения.
— Аврор, послушай, — и он как будто на что-то решается. — Я — реальный человек, ты почти все знаешь обо мне и моей семье.
— Коля, но мы же не любим друг друга! — возражаю я и вскакиваю в порыве эмоций.
— Аврора, я прошу тебя — не отказывай мне сейчас, — он снова берет мои руки в свои. — Если тебе нужно время, я подожду столько, сколько потребуется. Любовь — это необъяснимая субстанция. Сегодня ее нет, а завтра — есть. Тем более у нас есть симпатия, а такие браки гораздо крепче, чем те, которые по любви — это даже ученые подтверждают. Зачем тебе непонятный журавль в небе? — приводит он последний довод, и я… тяжело вздыхаю.
«Да прав он, что вздыхать-то…» — как всегда «вовремя» оживает внутренний голос.
Глава 12
Знойный август плавно перетекает в жаркий сентябрь. В воздухе витает предчувствие грядущих осенних перемен, но солнце продолжает радовать нас своими ласковыми лучами, создавая иллюзию продолжающегося лета.
Я отрываюсь от монитора и наблюдаю в огромное окно, как огненный шар медленно скрывается за новенькими высотками.
Звонок мобильного отрывает меня от наблюдения, с удивлением слышу в трубке взволнованный и раздраженный голос соседки:
— Аврора, ну это же просто невозможно! У меня давление, я прилегла, а у вас то какие-то хождения, то что-то двигаете, то что-то падает. У тебя что, ремонт?
Я мгновенно напрягаюсь.
— Алла Генриховна, извините, но никакого ремонта у меня нет, и я на работе. Но… спасибо, что позвонили.
— Пожалуйста. Вы уж разберитесь, что у вас там происходит!
— Да-да, конечно!
Меня накрывает чувство тревоги и, отпросившись у своего начальника, я мчусь на всех парах домой.
Лифт доставляет меня на нужный этаж, и вот я у своей квартиры. С опаской дергаю за ручку — закрыто, но ключ не двигается в скважине ни вправо, ни влево. Помучившись с ним пару минут, я прижимаюсь вспотевшим лбом к двери. Что за ерунда? Вытаскиваю его и с силой вгоняю в железное нутро еще раз — эта попытка оказывается удачной — ключ поворачивается.
В растерянности таращусь на бедлам в моем жилище.
Квартира перевернута вверх дном: мебель сдвинута, вещи раскиданы, ящики
На полу валяются книги, одежда, бумаги — все смешано в одну кучу. На кухне посуда вывалена из шкафчиков, и холодильник открыт, словно и в нем пытались что-то найти.
В спальне кровать разорена: одеяло с распоротыми подушками и матрасом валяются на полу. Ящики комода выдвинуты, а их содержимое разбросано по комнате.
Я оторопело смотрю на весь этот кошмар и чувствую, что что-то не так…
Телевизор, ноутбук и несколько золотых украшений — остались неприкосновенными. Какие-то странные воры… Что же им было нужно?
И тут на меня снисходит озарение: находки из тайника!
Кидаюсь к кладовке.
Двери ее распахнуты. Налетчики выкинули и распотрошили все, что находилось внутри: мешки с теплыми вещами, пакеты со всякой всячиной, обувь. Но все мое внимание приковано к разорванным и смятым коробкам. Среди них не удается найти подарочный короб с чайным сервизом, в который я припрятала пакет с кладом. Ни осколков сервиза, ни кусков оберточной бумаги — ничего!
Нет, нет, НЕТ!!!
* * *
Меня бросает в жар.
Что же теперь делать?!
Становится трудно дышать, взгляд бесцельно блуждает по разгромленному дому. Провожу ледяной ладонью по лицу, отводя пряди волос назад.
«Давай-давай, раскинь мозгами, — просыпается ехидный внутренний голос. — Влезла ты во все это, а теперь расхлебывай! Кто это мог быть? Как они на тебя вышли? Как узнали, что это ты выкопала тайник? А может, стоит порадоваться, что тебя не было дома в тот момент? А то лежала бы сейчас бездыханным трупом посреди этого бардака!»
Все это повергает меня в шоковое состояние: нервное возбуждение сменяется слабостью, я оседаю на пуфик, прислонившись к стене, и закрываю глаза, чувствуя себя беспомощной, растерянной и уязвимой… Как никогда я испытываю потребность в моральной поддержке и дружеском совете, но в подобной ситуации ни к кому не могу обратиться. Легко представляю, как мама хватается за сердце и корвалол, а Вероника просто крутит пальцем у виска — конечно, ведь только я обычно вляпываюсь в такие истории. Николаю я и так рассказала больше, чем следовало. Но это его почему-то не оттолкнуло, он все равно желал на мне жениться, — какая жалость.
Звонок мобильного разрывает тишину внезапно, как выстрел, и я пружиной взвиваюсь с мягкого сиденья.
Прижимая руку к колотящемуся сердцу, наклоняюсь к сумке с трезвонящим телефоном. Нахожу его, пытаясь унять дрожь в руках. На экране высвечивается «Мама», я опять без сил плюхаюсь на пуф.
— Мам, привет.
— Доча, у меня такая новость! Обалдеешь! — Не скрою, радостно-возбужденный голос мамы действует на меня в данный момент как успокоительное — я не одна, слезы наворачиваются на глаза. На заднем плане я слышу многоголосье, детский визг и смех. — Ты не занята?