Вторая книга сновидений
Шрифт:
– Все нормально, ничего же не случилось.
– Но если бы ты лежала в кровати... – Глаза Миа наполнились слезами. Это бывало так редко – и в основном, от ярости – что я обеспокоенно схватила ее за руку.
– Эй! Все хорошо, Миа.
Я мягко усадила ее на кровать и села рядом.
– Ничего не хорошо, – возразила Миа.
Грейсон нерешительно топтался возле нас.
– Она пыталась задушить тебя подушкой?
– Нет, она душила подушку подушкой, не более того. – Я зло посмотрела на Грейсона. До него наконец дойдет,
Но Грейсона мой взгляд не впечатлил. Он сел рядом с Миа, с другой стороны.
– Ты помнишь, кто внушил тебе идею задушить Лив?
– Клона Лив, ты хотел сказать. Если, конечно, допустить, что он существует, – сказала я, все еще пытаясь устрашить взглядом Грейсона, склонившегося над Миа, которая сидела с опущенной головой. Но он не смотрел в мою сторону. – И вообще, кого это интересует? Некоторые сны не нужно анализировать, о них лучше всего поскорее забыть. – Например, о том, в котором у тебя вместо ног – корни, а вместо рук – ветви и листья. – Давай лучше уложим Миа в постель.
Миа покачала головой.
– Нет, я не смогу снова заснуть. Во сне я делаю ужасные вещи!
– Если хочешь, я могу лечь рядом и присмотреть за тобой, – предложила я, бросив взгляд на часы. – В любом случае, до утра осталось не так уж и много.
– Можно мне остаться здесь? – Не дожидаясь моего ответа, Миа заползла под одеяло и съежилась.
– Разумеется, – ответила я.
Грейсон вздохнул.
– Ты не считаешь этот лунатизм странным, Лив? И то, что она пыталась убить тебя во сне?
– Ты преувеличиваешь. – Я подоткнула одеяло рядом с Миа. – Всего лишь моего клона.
– Я действительно не хочу больше засыпать, – пробормотала Миа, но ее глаза уже слипались, а лицо разгладилось. – Только сегодня, просто я так устала... – Остальное было не разобрать из-за невнятного бормотания, а ее дыхание тут же выровнялось и стало спокойным.
Мы с Грейсоном молча смотрели на нее. Вдруг я почувствовала, что он придвинулся, и подумала, что лучше бы он надел футболку. Его голый торс меня смущал.
– Разве сейчас не тот момент, когда ты должен уйти к себе? – спросила я, хотя сама знала, что это прозвучало слишком дерзко. На самом деле, он ничего не делал, только разочарованно смотрел на меня. Но я все равно продолжала: – Или ты забыл, что мы с Миа подвергнуты спенсеровской семейной обструкции? Никаких непринужденных разговоров с убийцами деревьев!
Грейсон схватил меня за руку и заставил взглянуть на него.
– Лив, ты должна отнестись к этому серьезно. Что, если Миа не сама увидела этот сон? Что, если кто-то манипулирует ее снами, чтобы причинить тебе вред?
Я сглотнула.
– Это...
Невозможно, хотела сказать я. Но так ли это на самом деле?
– Подумай сама: откуда Леди Тайна знает о тебе все эти вещи?
Да, откуда? Все волоски на моих руках стали дыбом, и Грейсон это заметил.
– Вещи, о которых знаешь
И Генри.
– Без понятия, – прошептала я. – Миа никогда бы меня не предала.
– По своей воле – да. Но не могло ли случиться так, что кто-то ночью пробрался в сны Миа и узнал все эти вещи?
Карие глаза Грейсона в свете лампы выглядели намного темнее, чем обычно. Он смотрел так обеспокоенно и сочувствующе, что я вдруг ощутила потребность опереться на него и заплакать от усталости. Чего я, само собой, не сделала – а наоборот, немного отодвинулась от него.
– Думаешь, Леди Тайна шпионит за Миа во сне?
Он пожал плечами.
– Или кто-то, кто рассказывает ей обо всем.
– И этот кто-то сделал Миа лунатиком? – Я покачала головой и убрала прядь волос с лица моей сестры. Она выглядела такой милой, когда спала. – Ребенком я тоже блуждала по ночам – это у нас семейное. У нас у всех бурное воображение.
– Да, но все же... – вздохнул Грейсон. – Лив, скажи честно: вы до сих пор это делаете, ты и Генри, ведь так?
О нет, пожалуйста, только не снова. Но Грейсон не унимался, хоть я и посмотрела на него, как на слабоумного.
– Вы все еще блуждаете по этому коридору, верно?
– Так... – Это было трудно. Я бы охотно ему солгала. Просто чтобы не видеть еще одного разочарованного взгляда. – Не... э-э... совсем, – запнулась я.
Вот он, этот разочарованный взгляд. Никому он не удавался так хорошо, как Грейсону.
– Я так и знал. Я понял это по теням под твоими глазами. Меня бы даже удивило, если бы вы перестали совать туда свой нос. Генри не бросил – и ты тоже. Об Артуре я вообще не хочу говорить... – С долгим глубоким вздохом он наконец отпустил мою руку. – Я вас не понимаю. Это неразумно, безрассудно и... это просто не место для вас. Сны – как мысли, они должны быть свободными, и в них никто не должен шпионить. Даже для дела.
– Но... мы же этого не делали, – защищалась я. – Мы не проникали в чужие сны. – Только в чрезвычайных ситуациях. Когда нас преследовал сенатор Тод, твоя дверь была единственным спасением... – Мы встречаемся в своих собственных снах. В этом нет ничего плохого.
– Помимо того, что вы понятия не имеете, как и почему это все работает? После того, что мы пережили в прошлом году? – Шепот Грейсона был таким громким, что его уже тяжело было назвать шепотом.
– Я думала, что мы договорились: никаких демонов не существует. Ни вообще, ни в частности, – сказала я.
– Это не отменяет того факта, что вы не знаете, чего ждать. Это непредсказуемо, это аморально, это нездорово, это...
– Тс-с-с, – прервала я его. Эта дискуссия в пять утра пятницы в сочетании с необъяснимым желанием расплакаться на обнаженной груди Грейсона совершенно меня вымотала. – Ты разбудишь Миа. Ей нужно поспать. И мне тоже. – Я указала на свою кровать.