Вторая любовь
Шрифт:
Хант повел себя так, словно ничего не случилось. Он поглубже сел в кресло, бросил кусок пирога в рот и прожевал.
— Очень вкусно. — Последовал одобрительный кивок.
Дороти-Энн положила вилку на тарелку и прямо встретила его взгляд.
— Хант, зачем вы пришли?
Казалось, вопрос его удивил.
— Предложить свои услуги, узнать, не нуждаетесь ли вы в чем-нибудь. После того, как моя жена вела себя на приеме, я решил, что это наименьшее, что я должен сделать.
Выражение лица Дороти-Энн не изменилось.
— Ваша жена знает, что вы здесь?
— Глория? — Уинслоу покачал головой. — Нет.
— И где
Хант с горечью рассмеялся.
— Все зависит от того, в каком она состоянии. Если пьяна, то почти наверняка уверена, что я с кем-то шляюсь. Если нет, значит, с ее точки зрения, я качаю мускулы или общаюсь с избирателями.
— Но я не ваш избиратель, — спокойно заметила Дороти-Энн. — Я даже не зарегистрирована в списках штата.
— Мой опыт подсказывает в каждом видеть потенциального избирателя. — Уинслоу легко улыбнулся. — Если не сам человек, то его друзья или родственники.
Дороти-Энн тяжело вздохнула.
— Я… — начала она и покачала головой. Потом сложила руки на коленях. — Прошу прощения. Вы должны извинить меня, Хант. Я боюсь, что слишком быстро устаю. Эти болеутоляющие и все прочее…
Он улыбнулся и поднялся на ноги.
— Понимаю. В любом случае, если вы передумаете, вот моя карточка. — Изящным жестом фокусника, словно из воздуха, он извлек визитку. Положил ее на приставной столик. — Если вам что-нибудь понадобится — все, что угодно, — Уинслоу постучал по карточке, — звоните, не раздумывая. Вы же знаете, у меня есть кое-какое влияние.
— Я это запомню, — отозвалась Дороти-Энн.
— Без подвоха, — добавил он.
Дороти-Энн улыбнулась.
— Спасибо за визит, Хант. Цветы прелестные.
— Никаких шариков и мишек. — Уинслоу подмигнул. — Поправляйтесь скорее.
— Постараюсь.
Как только посетитель ушел, улыбка Дороти-Энн увяла. Она откинула голову на подушки и закрыла глаза.
Вот моя карточка… Если вам что-нибудь понадобится… У меня есть кое-какое влияние…
Дороти-Энн тяжело вздохнула. Хант мог оставить карточку у себя. Подвох или нет, но она не собирается нарываться на неприятности, завязывая с ним отношения. Она соблюдет правила приличия и пошлет ему записку с выражением благодарности за цветы и точка. Все прочее может быть неправильно истолковано, и она не хочет давать ему повод.
Я счастлива в браке. У меня трое прекрасных детей. Чего мне еще желать?
Живого и здорового Фредди.
Ведь я не так много и прошу, верно?
Дороти-Энн услышала шаги и негромкий голос Венеции:
— Дорогая, ты не спишь?
Она открыла глаза и кивнула.
— Хорошо. Пришел доктор Чолфин.
Молодая женщина взглянула мимо Венеции. Прямо у двери стоял хирург, его халат был так накрахмален, что стоял бы и сам по себе.
— Добрый день, миссис Кентвелл, — поздоровался он. — Как вы себя чувствуете?
— Все относительно, доктор. Почему бы вам не сказать мне?
Берт Чолфин даже не улыбнулся.
«Веселый человек, — язвительно подумала Дороти-Энн. — Он бы просидел весь фильм с братьями Маркс [9] и ни разу не фыркнул».
Она
9
Известные американские актеры-комики.
— Ну как? Жить буду? — пошутила Дороти-Энн.
— Да, определенно, — совершенно серьезно ответил хирург. — Вы хорошо идете на поправку. Мы вас очень скоро выпишем.
— Это первая хорошая новость за последнее время.
Доктор Чолфин закрыл колпачок ручки и положил ее в нагрудный карман. Потом нахмурился и задумчиво взглянул на пациентку.
— Мисс Флуд говорила мне, что она ваш самый близкий ДРУГ.
Дороти-Энн с любовью посмотрела на подругу и улыбнулась.
— Да, это так.
— Значит, вы не станете возражать, если она будет присутствовать? Если услышит то, что я собираюсь вам сказать?
Взгляд Дороти-Энн метнулся к нему.
— А что? — неожиданно начиная волноваться, спросила она. — В этом есть необходимость?
— Вовсе нет. Но я понял, что есть ситуации, когда для пациента лучше, чтобы рядом был либо член семьи, либо близкий друг.
Дороти-Энн ощутила, как внутри поднимается неприятное чувство. От насыщенного аромата цветов ее затошнило и в комнате стало невыносимо душно. Сердце забилось быстрее, ударяя частой барабанной дробью.
Она посмотрела на Берта Чолфина.
— В чем дело, доктор? — прошептала женщина. — Что со мной не так?
Врач посмотрел на Венецию.
Венеция взглянула на него.
Потом они оба перевели взгляд на Дороти-Энн.
— Ради всего святого! — выпалила та. — Кто-нибудь скажет мне, что здесь, черт возьми, происходит? Ведь это мое тело!
7
В субботу после обеда Джимми Вилински позвонил Джоэлу, своему букмекеру, из телефона-автомата на Центральном вокзале и сказал, что хочет поставить пять кусков на «Малыша» Родригеса в сегодняшнем бою в Гардене. «Малыш» являлся аутсайдером, и против него ставили двадцать к одному. Но если он выиграет, Джимми получит целых сто тысяч баксов. Именно так.
На другом конце провода попыхивающий сигарой Джоэл проворчал:
— Джимми, Джимми. Ты бы сделал ставку даже на парочку тараканов, бегущих по кухонному столу, — и замолчал, ожидая, как его собеседник проглотит это.
Тот смолчал и только сопел в трубку.
Джоэл решил поднажать:
— И знаешь что, Джимми? Это по поводу двух тараканов. Ты бы точно выбрал того, кто проиграет!
Джимми вытаращил глаза, отодвинул трубку от уха и сделал неприличный жест рукой. Можно подумать, ему нужно это дерьмо! То, что они с Джоэлом давно знакомы и выросли вместе в Хеллз Китчен, вовсе не значит, что он должен выслушивать его насмешки.