Вторая Попытка
Шрифт:
– Не паясничай, - обиделся Лабер.
– Тоже мне - лего супермудрое.
– Обзываться не хорошо. Разве не этому учила тебя маменька в детстве?
– кургала спрыгнул на землю.
– Вы не осознали и малой толики того, чем располагает Вселенная. И соответственно разум представляет из себя совсем не то, что принято о нем думать в ваших отягощённых знаниями научных кругах. Конечно, я могу прочесть краткий курс лекций по интересующему тебя предмету, только к нему необходимо серьёзно подготовиться. Иначе мои мудрые речи влетят тебе в одно ухо, а вылетят в другое. И не отсутствие надлежащего образования будет тому причиной - личная гордость не позволит принять истину. Лучше оставайся в неведении. Проще будет жить...
– Неужели всё так страшно?
–
– Или ты просто из вредности пугаешь меня, примитивного?..
– Рановато ещё мне открывать тебе правду относительно одной из ос-новных тайн Мироздания. Придёт время, и они сами постучатся к тебе в двери...
– Пусть будет по-твоему. Тогда ответь - у тебя есть дом? Я имею в виду место, где ты отдыхаешь, собираешься с мыслями, встречаешься с друзьями, если таковые существуют?
– Мой дом - Вселенная. Я не так примитивен, как её обитатели. Мой удел - парить меж звёзд и превращаться во все живые разумные формы, какие попадутся на пути. Мне уютно в пространстве. Я греюсь в свете звёзд, питаюсь энергией материи, отдыхаю на скоплениях пыли, а кометы таскают мне тапочки, готовят обед и стерегут сон.
– Покажи ещё разок, как ты изменяешься, - не выдержал Вилли.
Старичок сжался и сделался маленькой девочкой с воздушным шариком в руке. Шарик медленно втянулся в кулачёк и превратился в эскимо.
– Ну, как?
– басом поинтересовалась кроха.
– Впечатляет, - признался Лабер.
– Я потрясён. Аж внутри мурашки бегают...
– Будет, будет, - примирительно пробасила девочка.
– Я и не такое мо-гу...
– Что конкретно?
– Зачем так много вопросов?
– спросил кургала.
Мороженое мгновенно превратилось в винтовку. Девочка прицелилась и выстрелила. Вилли не успел испугаться. Палочка с присоской смачно чмокнула, прилипнув ко лбу. Кургала хихикнул и потянул за верёвку. Гриз потерял равновесие и упал со штурмовика. Правая рука девочки неестественно вытянулась, обернулась безобразным щупальцем, с которого капала невероятно вонючая слизь, и ласково обняла Лабера. На комбинезоне образовались отвратительные потёки. Вилли едва не вытошнило. Кургала развлекался.
– Зачем так много вопросов?
– снова проворковала девочка.
– Я стремлюсь понять всё...
– Это не дано никому.
– Даже тебе?
– Мне тем более. А к чему тебе понадобилось знать всё?
– Понимание - оружие!
– Непонимание - тоже!
Лабер в сердцах сплюнул и попробовал встать, но его штаны намертво приросли к земле. Тем временем девочка перевоплотилась в многоножку с четырьмя ртами. Они сразу же принялись ожесточённо спорить друг и другом.
– Довольно!
– не выдержал Вилли.
– Зафиксируйся в чём-нибудь одном. Как мне с тобой иметь дело, если ты всё время разный.
Многоножка встряхнулась и приняла вид пожилого, несколько неопрятного мужчины в мятом черном комбинезоне, добротных, армейского образца, ботинках, и бейсболке с надорванным козырьком. За ухом мужчины торчал окурок дешёвой сигары.
– Вот смотрю я на тебя и всё равно не верю, что ты мифический кургала. Нет, то есть... Короче, я совсем запутался, - признался Лабер.
– А ты чего ожидал? Чтобы перед тобой появился прыщавый долдон в розовой тунике, с лирой или кифарой, гитарой, или балалайкой в руках. Мудрыми и добрыми глазами, лысым в веснушках черепом, обрамленным чахлым венком из пожухлых ландышей. И чтобы он поставил кривую, волосатую ножку на камень вечности, и принялся вещать под звон расстроенного инструмента в безмолвное пространство: курить, дети, плохо, не курить - хорошо. Ходить в школу хорошо, а не ходить - плохо. Пить водку плохо, а не пить - хорошо. Говорить неправду плохо, а правду - хорошо. Употреблять наркотики плохо, а не употреблять - хорошо... Если хочешь, могу устроить. Существует второй вариант! Могу представить седовласого старца с серебряной бородой до пупка, в черном плаще до земли, усыпанном звёздочками и коническом колпаке в окружении почтительных учени-ков. Он будет плавным шагом дни
– Нет, нет, нет!
– замахал руками Лабер.
– Я имел в виду совсем другое. Всемогущее существо я представлял себе несколько иначе. Как на яву вижу картину - вот сижу я здесь, на природе, пахнет цветами, светит солнышко, поют птички и вдруг трах, бах!.. молния, и из клубов дыма возникает здоровенная бяка с клыками, множественными рогами, в чешуе, липкой слизи, горящими от ненависти глазами и кожистыми крыльями в полнеба. И чтобы эта тварь зарычала так, чтобы со всех звёзд во Вселенной посыпалась окалина. А ты вон какой маленький, невзрачный, кривоногий...
– Если ты настаиваешь - могу устроить и крылья, и рога, и даже, если пожелаешь, присобачу куда-нибудь пропеллер, а потом слегка порычу. Конечно, дождь из окалины не гарантирую, но Млечный путь поредеет изрядно...
– Я всё понял, - пошёл на попятную Вилли.
– Обойдёмся без дикого рыка, когтей, не чищеных клыков. Тогда ещё один вопрос - ты бывал раньше не Земле?
– И не единожды, - признался мужчина, дохнув застаревшим перегаром.
– Такая дыра, да и пойло разбавляют, заразы!
– Он раздражённо вытащил окурок из-за уха и принялся усердно раскуривать от огонька, выскочившего из пальца.
– И чем ты занимался у нас?
– поинтересовался Лабер.
– А - а...
– махнул рукой кургала.
– В основном всякой ерундой. Большей частью я прилетал сюда отдохнуть, развеяться после важных дел. Что ещё можно было делать в вашем примитивном и убогом мире?
И вдруг до Гриза дошло. Его будто кипятком окатило. Он только сейчас понял с кем его свела судьба. Что для кургала миры и планеты? Он способен в считанные недели разрушить любое общество, перевоплотиться в президента, запустить ракеты, свести с ума холодных аналитиков, спутать любые планы, вывернуть наизнанку аксиомы и представления, расшатать устои, извратить понятия и духовные ценности, опорочить и дискредитировать религии. И поднимет руку брат на брата, мать на дитя, сосед вцепится в горло соседу. Никто и ничто не в состоянии ему помешать. Даже убить эту гадину не получится. Кургала растает туманом, просочится в другие измерения и примется оттуда корчить рожи и показывать незадачливым преследователям язык. Интересно, чем руководствуется в своих действиях его визави? Каким моральным критериям следует? С его спо-собностями можно запросто превратиться в садиста, убийцу, ни в грош не ставящего чужие жизни, если ему изначально гарантирована полная безнаказанность. Никому и ничему не подвластное чудовище. А чудовище спокойно сидело рядом и сосредоточено сосало никак не разжигающуюся сигару. Она отчаянно воняла, чадила, крошилась, но раскуриваться не желала.