Вторая встреча
Шрифт:
Кочетов поздоровался и попросил всех сесть.
Пожилая женщина опустилась на стул недалеко от двери, но девушки только посмотрели на стулья.
Не сел и Кочетов.
— Один из жильцов, — заговорил он, — Гарри Макбриттен — второй день не возвращается в гостиницу. Товарищи его беспокоятся. Они обратились к нам с просьбой разыскать его... К сожалению, мы о нём очень мало знаем...
— А вы думаете, мы знаем больше? — кокетливо усмехнулась миловидная девушка.
— Но вы его хоть видели, — заметил майор, — а у нас только вот маленькая фотография.
Он показал девушкам фотокарточку,
Пожилая женщина, поднеся очки к носу, взглянула на неё и улыбнулась.
— У нас в столе их валяется десяток. Этот иностранец всем дарил их. Маша, принеси, — сказала она миловидной девушке.
Через пять минут на столе перед Кочетовым лежали двенадцать одинаковых фотографий.
— С вашей — чёртова дюжина, — пошутила Маша.
Зарубин взял одну из них, повертел перед самым носом и положил обратно.
— Эти карточки, наверно, нравились ему потому, что он на них красивый вышел, — засмеялась девушка.
— В жизни он разве не такой? — заинтересовался Кочетов.
— Такой и не такой. Глаза похожи — светлые, а лоб в натуре будто меньше. Правду я говорю, девочки? — обратилась Маша к своим подругам и, не дожидаясь их ответа, продолжала: — И нос тоньше. Вообще он интересный, такой представительный собой, высокий.
— Хорошо одевался?
— Во всё серое. Серый костюм, серый галстук, серый плащ — посветлее вашего, серые туфли, очень изящные, модельные.
— А как он вёл себя?
— Обыкновенно. Всё, что он говорил, я могу повторить, — девушка оглянулась на своих подруг, улыбнулась и, видимо, подражая Макбриттену, пробасила: — Сдрасте. Как ви поживайт? Я ошен, ошен любит СССР! До свиданя... Всё, — засмеялась она.
— Немного. Зачем же он газеты покупал?
— Они все так делали, а потом со словарём читали их. Умора, друг к дружке бегают, спорят, ссорятся.
— Господин Макбриттен не знал русского языка, — подтвердила женщина. — Часто, когда он подходил к столу за ключом, чувствовалось, что ему хотелось что-то сказать, поделиться большими впечатлениями, чувствами, но не хватало для этого слов. И он, бывало, только воскликнет с восторгом: «О, СССР!» и пойдёт к себе в номер, напевая какую-то песню. Нужно сказать, он очень симпатичный человек. И вообще все члены этой делегации очень милые и хорошие люди. Один руководитель её, господин Купер, чего стоит. Мне кажется, он знаком со всеми, кто живёт в гостинице. Очень, очень общительный человек.
Остальные девушки сказали почти то же.
Администратор, извинившись, ушёл со своими подчинёнными.
Пока Зарубин осторожно обвёртывал настольную лампу бумагой, заговорил, молчавший до сих пор, начальник отделения милиции.
— А мне сдаётся, загулял где-то наш иностранец. Это свободно может случиться, если человек страстишку к вину имеет. А то, что это так, — бутылки подсказывают, да и руководитель делегации не отрицает. И по-моему, этот толстяк Томас Купер что-то знает, но скрывает.
Правду говоря, что-то он мне не особенно нравится. У белоэмигрантов русскому языку учился. Разбирается, где милиция, а где ОГПУ. Всё это неспроста... И вот смотрите, — обратился он к Кочетову. — Время отправки автобусов соврал? Соврал. — Павлов загнул один палец. — Тот факт, что от книжного
— А не задумал ли Макбриттен остаться у нас? — высказал вдруг предположение Рудницкий. Настроение у лейтенанта быстро выравнивалось, и он тогда всё видел в розовом свете. — Если допустить такую мысль, то и поступки Томаса Купера находят простое объяснение. Рабочий человек — все видели его мозоли, такие за день-два не намять — он, конечно, горой стоит за Гарри Макбриттена, если тот решил принять советское гражданство. Сейчас Гарри укрылся от своих товарищей, а когда они отбудут — объявится и попросит убежища в нашей стране. Другие ведь просят?
— Просят, — подтвердил майор.
— А о нём мы ни одного плохого слова не слышали...
— И Советский Союз любит, — хотя и в тон Рудницкому, сказал Кочетов, но с едва уловимой иронией.
— Совершенно верно. Любит, — настороженно подтвердил лейтенант.
— И бреется не снимая перчаток, — глухо вставил Зарубин.
— Это ж почему? — удивился Рудницкий.
— Экзема, — неопределённо ответил эксперт.
Лейтенант непонимающе перевёл взгляд на Кочетова.
— Вот тут и разгадай, Алёша, — усмехнулся майор. — Кто Гарри Макбриттен? Честный, порядочный человек или шельма, на которой, как говорят, пробу поставить негде?..
VIII
ЗНАКОМЫЙ ПОЧЕРК
Вернувшись в управление, Зарубин, Кочетов и Рудницкий поднялись по широкой лестнице, устланной ковровой дорожкой, на второй этаж и разошлись в разные стороны.
Михаил Тимофеевич пошёл влево, где помещалась лаборатория, чтобы, как он выразился, «поколдовать там над препаратом». При этом было понятно, что он имел в виду настольную лампу, которую бережно нёс перед собой в руках.
Майор Кочетов и лейтенант Рудницкий направились к полковнику, но прежде заглянули к его секретарю.
— Ничего нового? — спросил Кочетов.
— Никаких следов, — ответил секретарь. — Будто сквозь землю провалился. Ни в морге, ни в больницах, нигде.
— Дела, — многозначительно вздохнул Кочетов, одёрнул на себе китель и открыл дверь кабинета полковника.
— Странно, очень странно, — слушая доклад майора, хмурился Чумак и, когда тот закончил, сказал: — Отсутствие удачной фотографии нам, пожалуй, удастся восполнить. Просматривая сегодняшний номер местной газеты, я случайно обратил внимание на объявление конторы кинопроката. Оказывается, ею получен и выпускается на экраны области новый журнал кинохроники, в котором имеются кадры, заснятые в Москве, когда делегация только прибыла из-за границы. Я договорился, чтобы нам этот журнал показали. Его, вероятно, уже доставили сюда. — Товарищ лейтенант, — обратился он к Рудницкому, — проверьте, явился ли киномеханик, и поезжайте к Куперу, пригласите его на просмотр...