Вторая встреча
Шрифт:
— У господина Макбриттена есть знакомые в городе? — поинтересовался майор.
Томас Купер широко раскинул руки.
— Очень, очень много! Вся город!
— Я имею в виду близких знакомых, — заметил Кочетов.
— Но, но.
— Ну, а сами вы что думаете по поводу исчезновения господина Макбриттена?
Иностранец недоумённо приподнял брови и растопырил пальцы:
— Я ничего не знать.
— Быть может, у вас есть какие-то предположения?
— Но.
— Скажите, пожалуйста, господин Макбриттен один уходил из гостиницы или всегда
— О да, уходил один, уходил с члены делегация. Всё был.
— Часто он уходил один?
— Часто. Профессия Гарри — всё смотреть. Ему писать надо...
Воспользовавшись тем, что словоохотливый Томас Купер увлёкся разговором, Кочетов вышел в соседнюю комнату, в которой никого не оказалось, и позвонил по телефону.
— Пятый, — попросил он телефонистку и, услышав голос Чумака, доложил ему суть дела.
— Так-таки руководитель делегации ничего не может сказать и никаких у него нет предположений? — переспросил полковник.
— Он так заявляет.
— Странно и... и загадочно, — с расстановкой произнёс полковник.
— Я думаю, надо начинать с гостиницы, — предложил Кочетов.
— Правильно, — согласился Чумак. — Отправляйтесь на место, людей я подошлю.
— Слушаюсь.
Вернувшись в кабинет, Кочетов подошёл к иностранцу и с твёрдым убеждением сказал:
— Господин Купер, ваш товарищ будет найден. Успокойте членов делегации.
— О, я знать, вы скоро находить. ОГПУ!.. Я будет посылать телеграмма, — обрадованно воскликнул иностранец.
— Ну, а пока нам необходимо осмотреть номер, который занимает Гарри Макбриттен.
— Пожалуйста, — любезно согласился руководитель делегации.
— Если вы не возражаете, в гостиницу мы поедем вместе. Автомашина ждёт внизу.
— С большой удовольствие, — широко улыбнулся Томас Купер и двинулся к двери. — Я будет ждать низ.
— Мы идём следом, — снимая с вешалки свой плащ, поспешил заявить Кочетов.
— Что скажете по этому случаю, товарищ майор? — спросил начальник отделения милиции, когда они остались одни.
— Скажу, товарищ Павлов, что наш город не джунгли и ни одна из улиц его не носит названия Бродвей.
— Это, конечно, бесспорно. Но с фактами мы всё же считаться должны. Гарри Макбриттен исчез... А вы заметили, иностранец довольно хорошо говорит по-русски, — сказал Павлов, выходя с майором из кабинета.
— Да, запас слов у него большой, — согласился майор и уже в автомашине спросил вдруг Томаса Купера: — Где вы изучали русский язык?
Купер немного стушевался, но ответил быстро:
— Свой родина. Наш двор живёт русский семья. Он уехал из Россия, когда произошёл революция. Здесь оставался очень большой завод.
— Подходящие учителя, — не выдержав, иронически усмехнулся Павлов. — Они многому научат...
VI
В ПОИСКАХ
В вестибюле гостиницы Кочетова встретили посланные полковником стройный, щеголеватый лейтенант Рудницкий и молчаливый, угрюмый на вид эксперт Михаил Тимофеевич Зарубин с потёртым чемоданчиком в руке и фотоаппаратом «Зоркий», болтающимся на длинном, тонком ремешке, перекинутом через левое плечо.
Рудницкий был молод, хорош собой и, как говорили товарищи, «ходил в женихах». Желая казаться серьёзным, он старательно хмурил брови, но в карих глазах его непрестанно искрилась радость, а на чуть припухших, красиво очерченных губах то и дело появлялась улыбка. Приятно, конечно, любить и быть любимым...
Будущий тесть — полковник Чумак — с недоумением пожимал плечами:
— И что моя Елена нашла в нём? Не глуп, дисциплинирован, исполнителен — всё это верно, но... сверчок. Чисто сверчок! Так вот и кажется, сейчас черкнёт себя локтем по боку и застрекочет, — говорил он и заразительно смеялся. — А может, и я таким был, когда женихался? Себя-то ведь не видно...
Серое, худощавое, рассечённое глубокими морщинами лицо Зарубина всегда хранило выражение суровости. Однако характер у него был на редкость добрый и отзывчивый.
На иждивении Михаила Тимофеевича находилась своя большая семья и трое детей погибшего в войну младшего брата. Мать их немногим пережила своего мужа.
В доме Зарубиных вечно чего-нибудь не хватало, а сам он постоянно заботился то о пальтишке для сына, то о ботинках для племянницы.
Обменявшись со своими помощниками несколькими словами, малозначащими для постороннего уха, Кочетов глянул на прилавок, за которым пожилая женщина с гладко зачёсанными седыми волосами продавала газеты, журналы, открытки, брошюры, и обратился к Томасу Куперу:
— У этой киоскёрши господин Макбриттен вчера покупал газеты?
Иностранец посмотрел на женщину и развёл руками:
— Я не помнить.
— Пойдёмте спросим, — предложил Кочетов. — Кстати, возле неё никого нет.
Киоскёрша, по предъявленной ей Кочетовым фотографии не сразу узнала своего вчерашнего покупателя, но, взглянув на Купера, покраснела и торопливо достала из ящичка деньги.
— Да, да, — затараторила она. — Вчера этот иностранец не получил сдачу... Два рубля двадцать копеек. Вот, пожалуйста. Я так волновалась, так волновалась... Верите, всю ночь плохо спала. Вы не думайте, что я умышленно. Я ведь не отказываюсь…
— Деньги отдадите ему сами, — прервал её Кочетов. — Скажите, вы не помните, куда он от вас отошёл?
— Как же, отлично помню, — воскликнула киоскёрша. — Он подошёл к этому господину, — и она указала на оторопевшего вдруг Томаса Купера. — Я это отлично помню. Дело произошло так... Это было в половине двенадцатого. Почему я знаю? Дочка всегда в это время приносит мне завтрак. Она очень заботлива. Не постесняюсь сказать, таких детей не часто встретите. Все соседи мне говорят: «Серафима Андреевна, ваша дочь...»