Вторая жена. Часть 2
Шрифт:
— Если убьешь меня, потеряешь сильного воина, а вам они скоро пригодятся! — сказал мужчина. — Я знаю, что силы, которым противостоит твой муж, слишком сильны. Не делай глупостей, женщина!
Сарнай так сжала зубы, что в скулах отдалось болью.
— Я даю слово, что никто не узнает о том, что произошло сегодня на берегу озера! — произнес тем временем Райнер. — И не нарушу его, чего бы мне это не стоило! — а затем, напоследок смерил взглядом точеное тело рыжеволосой воительницы.
— Я не сплю с женщинами своего вождя! — добавил и повернувшись спиной, стал подниматься наверх, туда, где в огнях костров, засыпал
Старуха спустилась, осторожно приближаясь к разъяренной госпоже. Чуть присела и втянула голов в плечи, ожидая удара, но воительница лишь спросила:
— Кто он такой?
— Не человек! — ответила ведьма, не поднимая глаз на Сарнай, нутром чувствуя волны исходящей от женщины ярости. Казалось, еще немного, и она сорвется, закричит, ударит, причинит боль… Но рыжеволосой удалось удержать себя в руках.
— Говори понятно. Заладила, не человек, не человек!
Наима пригнулась ниже.
— Воин Райнер оборотень, на него не действует магия ведьм. На него вообще не действует никакая магия! — ответила.
— Оборотень? — Сарнай стала успокаиваться, хотя ее сердце продолжало биться в груди с неведанной ранее силой. Надо же, этот недочеловек победил ее голыми руками. Достал и мог легко свернуть шею. Нет, конечно же, она и понятия не имела, что он так быстр, иначе не потеряла бы бдительности, но все равно, было неприятно, что какой-то там посредственный воин так легко справился с ней, воительницей, равной которой еще не родила земля!
— Расскажешь мне все в шатре! — велела Сарнай. — Мы возвращаемся. И проследи, чтобы ни одна душа не заметила тебя. а этот Райнер…
— Он будет молчать, раз дал слово! — заторопилась с объяснением Наима.
Сарнай криво усмехнулась.
— О! — рассмеялась она сипло. — Он и правда будет молчать, только не по своей воле. Я не потерплю, чтобы кто-то знал мою тайну и не стоит спускать подобного отношения к своей повелительнице! — она покосилась на Наиму. — Я должна избавиться от этого воина.
Глаза старухи удивленно расширились, и Сарнай показалось, что она побаивается этого оборотня, или кем бы он там не был.
— Так что, побеспокойся! — приказала сухо. — Твоя оплошность. Ты упустила тварь в нашем войске.
Наима спорить не стала, только уронила голову и заторопилась за хозяйкой по песчаной круче в сторону лагеря, думая о том, как осуществить повеление Сарнай и понимая, как трудно будет сделать это.
Глава 13
Теперь я усиленно занималась воинским делом. Каждый день, вместо нудных уроков по истории и религии, я отправлялась в опустевшие казармы и пока девушки дожидались меня, гуляя вдоль заграждения, всецело отдавалась песне стали и звону летящей стрелы. При этом каждый вечер, как и положено, отправлялась на ужин к Вазиру, с надеждой услышать хоть малейшую новость о своем муже и войске, но повелитель молчал и все его приближенные, видимо, предупрежденные заранее, тоже хранили молчание. Но мне хватало одного взгляда на их кислые лица, чтобы догадаться: все идет не так, как они думали.
Даже во Дворце была замечена суета. Слуги казались мрачными, рабы пугались собственной тени, и я поняла — если Шаккару не удастся остановить врага, Хайрат обречен. Долго его жители не смогут удерживать
Все, что мне оставалось, это вера в Шаккара и мои уроки, во время которых я могла забыть о своих бедах и горестях, о потерях и страхах, пытаясь стать сильнее.
Незаметно для себя, стала делать успехи. Это пришло как-то неожиданно. Словно кто-то могучий влил силу в мои слабые руки, дал остроты зрению и скорости движениям. аббас удивлялся, но молчал, и я заметила, что ему стало интереснее заниматься со мной, когда я достигла определенного успеха.
Стараясь думать только о хорошем, я гнала прочь воспоминания о своем обещании, данном против собственной воли, страшному жрецу Великого Змея. Даже думать не хотелось о том, что когда-то придет время, и он потребует от меня что-то, о чем я не знаю и что, возможно, не хочу ему дать или исполнить. Но пока Исхан даже не появлялся на территории Дворца, и я старалась лишний раз не напоминать себе о его существовании, решив, что всему свое время, а нагнетать обстановку и изводить себя раньше времени, просто глупо и, кроме того, совершенно бесполезно.
Так текли наши дни.
Часто, возвращаясь во Дворец, я проходила мимо своих покоев и поднималась на самую высокую из башен. Она называлась — Башня Солнца. Именно на ней находился Вазир, когда я впервые вошла в город. Отсюда Хайрат открывался как на ладони и даже просматривались пески за кольцом Великого Змея, уходящие далеко за горизонт золотым трепещущем маревом созданным от жара, поднимавшегося от раскаленного песка.
О том, что произошло со мной, больше никто не заговаривал, и я хотела было сперва спросить у Вазира, нашел ли он того, кто отравил меня, лишив надежды вскоре стать матерью и едва не заставив покинуть этот мир, но почему-то передумала. Мне кажется, я знала и без него, чьих это рук дело.
«Наима!» — повторяла про себя, вспоминая старуху и ее загнанный взгляд в тот день, когда забрала ее от Сарнай. Уже тогда стоило заподозрить первую жену в подлости, когда она так легко отдала мне свою рабыню ничего не потребовав взамен. Какой же наивной дурочкой я тогда была. Но жизнь оказалась хорошим учителем. Жестоким, но хорошим. Цветок распустился, только вместо нежных лепестков и листьев из него выросли острые колючки. Но ведь именно такие цветы и могут приспособиться к подобной жизни в пустыне, так что, все получилось, как нельзя лучше и по — своему правильно.
В очередной жаркий день я шагала в окружении рабынь к месту тренировки. Солнце палило нещадно, словно хотело уничтожить все живое. Воздух дышал жаром и колебался, дрожал, превращая окружающие деревья и постройки в миражи.
Аббас ждал меня на нашем месте, сидел на скамье и воткнув меч в землю у своих ног, о чем-то думал, устремив взгляд в пространство.
Оставив рабынь, я подошла к нему и вместо приветствия, просто села рядом.
Некоторое время мы молчали. Я слушала ветер, разносивший горячий воздух и шелестевший сухими листьями пальм, когда учитель заговорил.