Вторая жена
Шрифт:
— Послезавтра я собиралась вернуться в Штаты, — дрогнувшим голосом сказала Саманта. — Но теперь мне придется остаться на похороны. Я позвонила Пирсу и предупредила его. Он не слишком обрадовался.
— Можешь не оставаться, если не хочешь, — гневно и враждебно сказал Филип.
— Филип! — прикрикнула на него Фелисити. Она обернулась к Саманте, но та оставалась безмятежной, как будто ничего не слышала. — Делать здесь больше нечего, — сказала она. — Думаю, будет лучше, если я увезу всех в Гемпшир. Чтобы они не
— Да.
Фелисити обвела взглядом крошечную кухню, все еще заполненную вещами Венеции. Казалось, хозяйка вышла на минутку и скоро вернется. На крючке шкафа висели бумажки с напоминаниями, что нужно сделать. На полке лежал пакетик с печеньем и запечатанные конверты из коричневой бумаги с надписями: «Молочнику», «Почтальону», «Электричество» и «Газ». Венеция была педантична, как большинство стариков, и прекрасно знала, кому и сколько она должна. Это отличалось от ее собственного метода ведения домашнего хозяйства как небо от земли. Фелисити снова посмотрела на Саманту. — Вы уверены, что все будет в порядке?
— Надеюсь.
Саманта была такой странной, что Фелисити почувствовала неловкость. Можно ли оставить ее одну? Она отправила детей собирать вещи и велела им все нести в «лендровер».
— Ты будешь старшей, — сказала она Аннабел. — Проследи, чтобы они ничего не забыли.
— Не волнуйся, ма. Все будет в порядке, — сказала довольная Аннабел.
Фелисити вернулась к Саманте.
— Как быть с похоронами? Может быть, я смогу чем-нибудь помочь?
Саманта покачала головой и вынула из сумочки длинный и тонкий коричневый конверт.
— Все здесь, — сказала она. — Янашла его в комоде. В верхнем ящике. Тут все расписано до мелочей. Даже то, у кого заказать продукты для поминок. Венеция ничего не упустила. — Последовала пауза, а затем Саманта горько сказала: — Кажется, она не верила, что я все сделаю правильно, или сомневалась, что я вообще буду заниматься этим. Наверно, поэтому она поставила условие, чтобы меня к похоронам не привлекали. Все указания по их организации она оставила своим поверенным.
Фелисити инстинктивно протянула Саманте руку. Та была в отчаянии. Хотелось утешить ее и найти нужные слова.
— Я уверена, что она сделала это, зная, как вы заняты, — наконец сказала она. — Хотела облегчить вам бремя.
— Я никогда ей не нравилась, — пробормотала Саманта. — Мы никогда не говорили с ней честно и откровенно. И дети тоже меня не любят. Я не умею разговаривать с ними, не могу до них достучаться. А иногда я думаю, что Пирс тоже устал от меня. Я уверена, что он с кем-то встречается. — Она спохватилась и зажала ладонью рот. — О Боже, я не собиралась этого говорить! Наверно, это все мое воображение.
— Вы просто переволновались, — быстро сказала Фелисити, встревоженная тем направлением, которое приняла их беседа, и по горло сытая
Вечером, когда Тони и Фелисити остались наедине, она передала ему слова Саманты, касавшиеся Венеции и детей, умолчав лишь о реальной или мнимой неверности Пирса.
— Возможно, она впервые в жизни была честна с самой собой, — задумчиво сказал Тони. — Честно говоря, теперь я понимаю, что и сам ни разу не поговорил с нею по душам. И жалею об этом. — Он быстро покосился на Фелисити. — Ты не обиделась, нет? Не станешь ревновать?
Фелисити подумала о припадках ревности, которые часто омрачали ее жизнь с Тони, и внезапно поняла, что это больше не имеет значения.
— Кажется, я тоже ее жалею, — сказала Фелисити. Эта мысль доставила ей глубокое удовлетворение. Я не хвастаюсь, сказала себе она. Хвастаться тут нечем. Но я довольна тем, что есть. Даже если я всего лишь вторая жена. Как ни странно, это все еще угнетало ее. Впрочем, наверно, так будет всегда.
Теперь, в день похорон Венеции, она услышала, что кошки дружно скребутся в дверь кухни. Карие глаза стоявшей рядом Пруденс умоляли: завтрак, завтрак, завтрак! Она допила кофе и посмотрела на часы. Пора кормить животных, а потом будить всю семью.
Наверху зазвонил мобильный телефон. Тони проснулся, спустился по лестнице и сонным голосом сказал:
— Да, няня Хендерсон. Да, я приеду и осмотрю ее. Да, сейчас. Да, я все знаю о проблемах миссис Мерриуэзер. Не волнуйтесь, я буду через двадцать минут. Нет, нетрудно.
Фелисити снова посмотрела на часы.
— Что ты говоришь? Как нетрудно? А если ты опоздаешь? Не забудь, тебе придется вести микроавтобус! — Они решили в день похорон взять напрокат микроавтобус, чтобы было легче отвезти туда и обратно всю семью, включая Айрин. — Неужели ты не мог отправить эту больную к кому-нибудь другому?
Тони вылил себе в чашку остатки кофе.
— Нет, — сказал он. — Миссис Мерриуэзер — моя пациентка. И я должен ее осмотреть. Но не волнуйся. Я не опоздаю и ничего не забуду.
Фелисити приступила к ритуалу открывания банок с собачьей и кошачьей едой и раскладывания ее по мискам.
— Кстати, что там с этой миссис Мерриуэзер?
— Возраст, — сказал Тони, поискав в холодильнике то, что можно съесть на скорую руку, и обнаружив сыр. Он сунул сыр в рот и шепеляво пробормотал: — Вылечить ее я не могу. Думаю, она устала жить на этом свете и хочет уйти. Поэтому мне лучше быть там, на всякий случай. — Он поцеловал Фелисити. — Не беспокойся, я буду вовремя. Проследи, чтобы дети были готовы и соответственно одеты. Мы должны устроить Венеции хорошие проводы.