Вторая жизнь Арсения Коренева. Книга вторая
Шрифт:
Я помог ей добраться до кровати, где у неё были навалены подушки, чтоб лежать можно было в полусидячем состоянии, при этом не опуская закованную в гипс ногу, как это пришлось бы делать, сидя в кресле.
— В общем, позавчера пошла я мусор выкидывать, и встретила Верку со второго подъезда. Она такая хвалится, что в «Будылине» урвала сервелат. По две палки в руки дают. К новогоднему столу-то самое то! Мы с Валей, соседкой, решили вместе встречать. Она одна, дети-то разъехались, и я одна, ты же написал, что не сможешь Новый год со мной встретить. Ну я к Валентине стучусь, мол, побежали в магазин, пока весь сервелат
— Чего ж тут стыдного?
— Да не знаю… В тот момент я толком ничего и не соображала. «Скорая» приехала, отвезла в травмпункт, рентген показал перелом берцовой… нет, вру, большеберцовой кости. Сделали эту… как её… репозицию костей, как травматолог объяснил. Ну и гипс наложили. Обратно с Валей на такси доехали. Врач сказал, восстановление займёт от двух месяцев до полугода. Хоть бы нормально всё срослось, а то так хромой на всю жизни и останусь.
— А этот водитель, он так и не появлялся, не извинялся?
— Какой там… Зато следователь из Ленинского РОВД приходил, записал мои показания. Почему-то всё напирал на то, что это я сама под машину кинулась. Я сказала, что не дура под машины кидаться, мне ещё жить не надоело, а что он сам, этот водитель, правила нарушил. А он мне, мол, свидетели дают обратные показания. Это что ж у него там за свидетели?! Я его к Валентине направила. Она потом заходила, сказала, записал он её показания, но тоже пытался доказать, что это я нарушила правила дорожного движения.
Хм, а вот уже серьёзно… Похоже, этому следователю дана команда выгородить водителя. Интересно, кто такой этот парень, разъезжающий по городу на личном автомобиле, и за которого следаки готовы пойти на нарушение закона, ну или как минимум поступиться совестью?
— Как фамилия следователя? — спросил я у мамы.
Она наморщила лоб.
— То ли Лукьянов, то ли Лукошкин… Не запомнила.
— Понятно… Попробуем разобраться с этим делом. Но сначала займусь твоей ногой. Ближе к вечеру займусь, нужно после поездки на автобусе немного с мыслями и силами собраться.
— А ты что, снова попробуешь свой этот… как его… энергетический массаж? Это же не какой-нибудь артрит, это перелом.
Мама посмотрела на меня с сомнением, которое чувствовалось и в её голосе.
— Почему бы и нет? Попробуем срастить кость. Во всяком случае, омоложение твоего организма я осилил, а это было ещё то энергозатратное предприятие.
— Я помню, какой ты был, чуть живой. Как же жалко мне тебя, сыночка…
— Ну, от меня не убудет, а кость твоя, даст Бог, срастётся за один сеанс.
В общем-то, сам я был в этом уверен, но говорить
— Кстати, тётя Зина знает про твою ногу?
— Знает, ей Валя на работу позвонила. Она вчера вечером приходила, помогла мне тут по хозяйству. Прибралась, поесть сготовила, бельё в машинке постирала… Обещала ещё завтра наведаться… Ой, Сеня, ты же с дороги голодный, а я тут тебя разговорами кормлю! Ну-ка садись за стол, я сейчас…
— Не вставай, — я мягко её придержал. — Лежи, тебе бередить ногу нежелательно. Сам себя накормлю. Тем более я пока не слишком-то и голоден. А ты сама-то есть хочешь?
— Да завтракала часов в восемь утра, а обедать пока не хочу. Суп с клёцками в холодильнике на нижней полке, на второй кастрюлька с котлетами, Зинка тоже вчера нажарила заодно. Сыр, масло и «Докторская» на верхней полке. Хлеб и половинка батона в хлебнице.
Я полез в портфель, чтобы достать подарок, и наткнулся на пачку денег, про которую уже успел забыть.
— Вот! Это тебе презент от меня на Новый год, — сказал я, протягивая ей парфюмерный набор «Сказка» и целуя в щёку. — А это — гонорар за исполнение моих песен по всей стране за прошлый месяц с хвостиком. Пусть у тебя будут, потом положишь на сберкнижку.
— Ой, ну какой же ты у меня, Сенечка, молодец! Но это же твои деньги, распоряжайся ими на своё усмотрение.
— Наши деньги, — поправляю я. — Мне на жизнь хватает, пусть у тебя на сберкнижке лежат, целее будут.
К работе по регенерации большой берцовой, или, как говорят хирурги-ортопеды, большеберцовой кости, я приступил после обеда. К тому времени успел не только поесть как следует, но и часочек вздремнуть, так что энергия, что называется, била через край. Да и уверенность в своих силах я чувствовал.
— Садись в кресло, больную ногу клади вот на эту табуретку. Расслабься. Можешь закрыть глаза, и даже задремать, ты всё равно ничего, кроме тепла, не почувствуешь.
Мама послушно выполнила мою просьбу. Я сел рядом на заранее приготовленный стул, активировал браслет и положил ладонь чуть выше гипсовой повязки. Закрыл глаза, сосредотачиваясь…
Спустя несколько секунд проявился рисунок большеберцовой кости, и я смог оценить мастерство травматолога, сумевшего зафиксировать две половинки кости так ровно, что само место перелома было едва заметным. Однако он был, и я собирался с этим немедленно разобраться.
Итак, я приступил к… К чему? Пожалуй, с точки зрения официальной медицины это можно было бы назвать малоинвазивным оперативным вмешательством, потому что другого подходящего термина лично у меня не находилось. Впрочем, плевать на название, для меня куда важнее результат.
Переливающиеся разноцветьем «паутинки» оплели место перелома, устранили меньше чем за минуту — я ещё не потерял счёт времени — гематому и заставили в ускоренном в сотни, если не в тысячи раз режиме регенерировать появление костной мозоли, состоящей из новообразованной соединительной ткани, микроскопических кровеносных сосудов, хряща и мягкой губчатой кости. Вот на сосудах я уже потерялся во времени. Впрочем, меня это нисколько не напрягало, я давно уже перестал обращать на такие мелочи внимание. Тем более подсознательно примерно знал заранее, сколько может времени уйти на исцеление в том или ином случае.