Вторая жизнь Арсения Коренева. Книга вторая
Шрифт:
Перед тем, как мы расселись по машинам, Мясников шепнул мне, кивая на Ласло, что именно венгерский гость настоял, чтобы к вечерней трапезе присоединились его спаситель со своей спутницей. Молнар всё ещё чувствовал себя должником и пытался хоть так немного компенсировать проделанную мною работу по его исцелению. Правда, как я догадывался, за счёт принимающей стороны, не венгр же платить будет в итоге по счетам в ресторане.
Ну да с обкома партии и Мясникова в частности не убудет. У них там наверняка выделяются на такие посиделки соответствующие фонды.
Домчались быстро,
А вот и «Золотой петушок». Построен трактир изначально был специально для шоферов-дальнобойщиков, но практически с первых же дней стал работать, как ресторан, куда мог прийти любой желающий. Или приехать, в том числе на такси, вот и сейчас несколько таксомоторов стояли в ожидании клиентов.
Во дворе колодец с журавлем и клетка с настоящим медведем, чей рёв мы услышали, проходя мимо на расстоянии метров тридцати. Вроде бы этот мишка закончил свой век в пензенском зоопарке, если мне не изменяет память. То есть закончит.
Туалет тоже во дворе. По каким-то санитарным нормам нельзя его устроить в помещении трактира. Так что, если приспичит — придётся бежать на улицу. Ещё рядом стояла телега, почему-то без одного колеса и только с одной оглоблей. На башенке трактира — фигурка Золотого петушка. А при входе висела доска, из надписи на которой следовало, что это здание срубили и украсили народные умельцы из села Русский Камешкир три брата Сорокиных (указаны инициалы) и их двоюродный брат Строкин (тоже с инициалами).
— Кстати, мы сейчас проектируем похожее заведение под названием «Засека», — комментирует на ходу Мясников. — Оно будет располагаться на западной окраине города, где когда-то была та самая засека, защищавшая город от набегов степняков. Будут у нас два действующих памятника деревянного зодчества.
— А вы помните, мы обговаривали постройку на улице Бекешкой ресторана венгерской кухни «Чарда»? — напоминает ему Ласло.
— Как же, конечно, помню. Проектировщики уже над этим работают.
И я тоже помнил, что этот ресторан откроется в 1980-ми году, но под названием «Кёреш», в народе получивший прозвище «Кореш». Будет он назван в честь реки, на которой стоит Бекешчаба. Раза три, кажется, доводилось в нём бывать, включая день рождения первой жены.
Запомнились барельефы мужчины и женщины в национальных венгерских костюмах на фасаде здания. Лаконично, к месту были использованы элементы старой архитектуры — шатер над входом, чеканка по карнизу, а окна оформлены национальным орнаментом. Изящная, почти воздушная дверь, ведущая в зал, решетка с цветными стеклами и национальной венгерской вязью. Невольно обращали внимание на себя два красочных панно из тонированного гипса. Особенно оригинально смотрелось одно из них — полуовальное, со сценками из повседневной жизни венгров.
Интерьер был отделан искусственной кожей и ковровой тканью.
Кухня, как нетрудно догадаться, была тоже национальной венгерской. Ну или почти национальной, во всяком случае, преобладали острые блюда, овощи и пряности. Помню, как с каким удовольствием угощался овощным салатом «а ля карон», антрекотом по-венгерски, мясным рулетом с яйцами под названием «штефания», «паприкашом из цыплят»… И всё под живую скрипичную музыку[1].
Всё-таки иногда ловишь себя на мысли, что странно думать о будущих событиях в прошедшем времени. Такой вот парадокс.
— А может, назвать его лучше «Кёреш»? — подаю я голос. — В смысле, ресторан венгерской кухни? В честь реки, на которой стоит Бекешчаба.
— О, вы даже это знаете? — удивляется Ласло.
— Да просто вычитал где-то, — скромничаю я.
— А вообще идея неплохая, — не унимается венгр. — Мне этот вариант даже больше нравится, чем «Чарда». Георг Васильевич, нам этот момент нужно будет как-нибудь обсудить.
— Обсудим, — кивает Мясников, немного недовольно косясь в мою сторону. — В другой раз, сегодня никаких разговоров о делах, просто отдыхаем, отмечаем Дни венгерской культуры в Пензенской области.
Внутренний интерьер, мебель и костюмы обслуживающего персонала трактира «Золотой петушок» были изготовлены в русском национальном стиле, даже светильники оказались выполнены в виде свечей. Все напоминало старину, мы как будто, оказались в XIX веке. Впрочем, в той жизни доводилось мне тут пару раз бывать — в начале и в конце 1980-х. Собирались компаниями, так сказать, единомышленников.
Вот и этот старинный граммофон с трубой, на котором ставили старинные же пластинки, я тоже запомнил. Как и клетку с канарейкой в одной горнице (так здесь изначально назывались залы), и клетку с говорящим попугаем Гришей — в другой.
Оказывается, нас тут ждали. Но ни в первой, ни во второй горнице, а в отдельном кабинете с прямоугольным столом из дуба, с такими же дубовыми, покрытыми лаком стульями с высокими спинками в завитушках. Правда, Закир и Марат Викторович были усажены за столом как раз в горнице с попугаем. Их должны были просто покормить без спиртного, поскольку обоим ещё нас развозить.
На столе уже стояли холодные закуски и фирменная настойка «Золотой петушок» в квадратном штофе.
— Есть у нас в области город такой, Нижний Ломов, — пояснял венгерскому гостю Георг Васильевич. — А в городе этом имеется ликероводочный завод. Так вот этот завод специально для трактира настойку с таким же названием выпускает. Больше вы нигде её не найдёте, ни в одном магазине не то что страны, но и Пензы.
Капуста кочанная квашенная, огурцы соленые, похлебка в горшочках, мясо по-деревенски с грибами, цыпленок по-купечески, блины с топлёным маслом и сметаной… Ну и вышеуказанная настойка, которой даже Таня стопочку отведала за знакомство. Всё вроде относительно просто, но так вкусно… Ум отъешь, как говорила моя суженая из прошлой жизни.