Вторая жизнь Арсения Коренева. Книга вторая
Шрифт:
Вот только оправдаю ли я эту надежду? С такой болячкой мне сталкиваться в качестве новоиспечённого целителя ещё не приходилось. То есть была онкология, это когда я Владыку лечил, но там была начальная стадия, а тут уже всё — дальше, как говорится, только могила. Это ж наверняка уйма моей энергии на это уйдёт, и далеко не факт, что всё получится так, как я задумал.
Полистал историю болезни. Ну и почерк у нас, врачей… Нет, я-то разберу, а вот простой человек иногда просто почешет в затылке и плюнет.
— Да, болезнь запущена, — задумчиво пробормотал я, листая историю болезни. — Судя
— Так и есть, — подтвердил авторитет.
— Не приговор, но, будем откровенны, шансы невелики.
Оба гостя одновременно скрестили на мне свои взгляды, отчего по спине прибежал холодок. Что-то мне подсказывало, что человеческая жизнь для них не стоит и ломаного гроша. Но я постарался внешне ничем не выдать своего волнения. Твёрдо посмотрел в глаза сидевшего напротив Кузьмина.
— Можно попробовать, но 100-процентный результат не гарантирую. Раньше не доводилось работать с онкологией, тем более в столь серьёзной форме.
— Ну вы попробуйте, а уж с благодарностью я вас не обижу, — прищурился Геннадий Матвеевич.
С этими словами он повернулся к Алексею, тот понятливо кивнул, снова щёлкнул замочками портфеля, заглянул внутрь, вытащил из него пачку 10-рублёвок в банковской упаковке.
— Тысяча — это аванс, — сказал Кузьмин. — В любом случае эти деньги останутся у вас. Разберётесь с заразой — получите ещё четыре. Как раз на «Жигуль» хватит. А захотите, вон ту «Волгу», он дёрнул подбородком в сторону окна, — себе заберёте. Документы все оформим. Если, конечно, дело своё хорошо сделаете.
Я невольно вспомнил секретаря епархии Андрея Николаевича, выложившего на этот же стол такую же тысячу рублей, только купюры были куда более потрёпанными. И вновь отрицательно мотнул головой:
— Геннадий Матвеевич, я не за деньги работаю, и не за «Жигули» с «Волгами», а за совесть. К тому же на чём вы отсюда в Ленинград поедете, если машину оставите мне?
И улыбнулся своей шутке. Кузьмин внимательно на меня посмотрел, словно бы пытаясь понять, стебусь я так или впрямь дурак. Хмыкнул:
— Вот даже как? Ну-ну.
Снова кивнул подельнику, тот как ни в чём ни бывало убрал деньги обратно в портфель. Проследив за этими действиями, я подавил внутренний вздох и перевёл взгляд на Кузьмина.
— Итак, вы готовы прямо сейчас вверить меня в свои руки?
Я всё же видел, что этому загадочному человеку, хотевшему казаться этаким питерским снобом, слегка не по себе, пусть даже он пытался сохранить на лице непроницаемое выражение.
— Для того я и здесь, — сказал Геннадий Матвеевич. — Что нужно делать?
— Для начала раздеться до пояса и лечь вот на этот диван. А вашего… хм… товарища я попрошу пока прогуляться.
Он молча повернул голову в сторону Алексея, тот глянул на меня с подозрением, однако ничего не сказал, взял портфель и вышел из комнаты. Только после этого Кузьмин снял пиджак и рубашку… И моему изумлённому взору открылся целый «иконостас». То есть где-то в глубине души я был готов к чему-то подобному, но не ожидал. Что это будет столь впечатляюще.
С левой стороны груди питерского пахана (теперь уже, наверное, можно его так называть) на меня смотрел… Сталин.
Вот тебе и волк в овечьей шкуре… Хотя о чём-то подобном я догадывался.
— Что, удивлены? — хмыкнул Геннадий Матвеевич.
— Да уж, — только и нашёлся что сказать я. — Ложитесь на диван, на спину.
Кузьмин беспрекословно выполнил команду, положив голову на заранее подложенную мной подушку, я подвинул стул и сел рядом.
Пропальпировав для очистки совести увеличенные лимфоузлы, я попросил пациента закрыть глаза, дышать ровно и постараться полностью отрешиться от окружающего мира.
— Не так-то это легко, — пробурчал Кузьмин, всё же закрывая глаза. — Но ради такого дела попробую.
— Да уж попробуйте, — улыбнулся я, хотя моей улыбки он уже не видел. — Скорее всего там, куда я приложу ладонь, почувствуете тепло. Это обычное дело при такого рода процедурах, постарайтесь не обращать внимания. Готовы?
— Готов, — просипел пациент.
— Что ж, приступим.
Всё-таки я волновался, и ещё как, поскольку прежде, обретя ДАР, никогда его не применял в столь сложных случаях. Хотя чёрт (вернее, архангел) его знает, возможно, тот давний эпизод с Паршиным и его менингитом стоял где-то рядом. Да и общее омоложение организма для мамы и позже для Гришина также дались мне нелегко. А с тех пор мой «скилл» явно подрос, надеюсь, его уровня хватит для решения проблемы воровского пахана.
Для начала я всё же просканировал состояние поражённых органов. Картина вырисовывалась безрадостная, но я чего-то такого и ожидал. Работы предстояло много. Правда, работать придётся не мне, а моим волшебным «паутинкам», но энергия-то затрачиваться на это будет моя. Сейчас я если и не переполнен ею, всё ж таки к вечеру немного подустал после не самого простого рабочего дня, но чувствовал, что её всё же может хватить на выполнение поставленной задачи. В противном случае я бы сразу предложил гостям отправиться восвояси либо заехать через день-другой.
Начал с удаления метастаз. Расползлись они не сказать, что прилично, но всё же опухоль протянула свои щупальца в печень, рёбра и даже тазовые кости. Уничтожить каждую «живительным огнём» моих «паутинок» стоило немалого труда. И когда наконец с ними было покончено, я чувствовал себя уж точно наполовину опустошённым. А ведь ещё предстояло самое главное — разобраться с самой опухолью.
— Как себя чувствуете? — тихо спрашиваю пациента.
На несколько секунд открываю глаза, но ладонь с груди Геннадия Матвеевича не убираю. Мне кажется, что если разорву тактильный контакт, то браслет придётся активировать снова, что может вызвать дополнительные затраты драгоценной энергии.