Вторая жизнь Эми Арчер
Шрифт:
– Но оно правда имеет! Иан многое знает о ней.
– Скорее о тебе он многое знает. – Ее лицо смягчается. – Это все знают, Бет. Журналисты позаботились… раскопали подробности твоей жизни и раструбили на всю страну, чтобы все смотрели и судили. Этим так называемым медиумам легче легкого на вас наживаться. Не понимаю, как можно этого не видеть! Как можно так себя мучить без конца. – Она выключает компьютер – выдергивает вилку из розетки. – На этого… Иана нужно заявить в полицию.
– Нет. Это не просто картинка. Он еще кое-что рассказал.
Жалею об этих словах сразу же, как только они слетают у меня с губ. Защищаясь, я подставилась под новую атаку.
– Почему? – спрашивает Джилл, поправляя очки. – Что еще он сказал тебе?
Отвожу взгляд. Я не могу рассказать ей об Эсме и Либби.
– Неважно. Ты все равно не поверишь.
– Конечно не поверю. – Джилл садится рядом со мной. – Слушай, и эту картинку, и все, что он там наговорил, можно интерпретировать как угодно. Понимаю, как ты пришла к таким поспешным выводам, но для другого человека… это может иметь совершенно другое значение.
Я усаживаюсь поудобнее на диване.
– Например?
– Ну, – говорит Джилл, кладя руку на подушку у меня за спиной, – например, что Эми счастлива на небесах, подле Иисуса.
– Но там же эта… штука!
– Может, это означает совсем другое, – морщится Джилл. Ее взгляд бегает по комнате, словно ищет, за что бы зацепиться, чтобы придумать подходящее объяснение. – Может быть, это просто свет Христов на пути из тьмы. – Она гладит меня по руке. – И то, что выключатель в позиции «выключено», может быть хорошим знаком. Приглашение протянуть руки к свету веры и найти в ней утешение, даже если это выглядит… зловеще. Можно интерпретировать как угодно. Каждый видит то, что хочет.
Я прислоняюсь головой к спинке дивана. Обрывки последних нескольких дней в голове взрываются и разлетаются шрапнелью. Все застилает дымом.
– Не стоит все принимать за чистую монету, – говорит Джилл. – Постарайся посмотреть на вещи с другой стороны.
– Ты же не хочешь посмотреть с другой стороны, когда речь идет об экстрасенсах. – Губы у меня невольно кривятся.
– Ну, есть вещи, в которые такая старуха, как я, просто не может поверить. Кто знает, может, я увижу другую сторону «другой стороны», когда умру. – Она улыбается. – А теперь, может, все-таки чая? Уже половина одиннадцатого. Я пропустила свою вторую утреннюю дозу.
Я резко выпрямляюсь:
– Половина одиннадцатого? Мне надо идти. Подбросишь?
– Конечно, но, может, тебе все-таки лучше остаться дома и полежать?
Я встаю, убираю волосы назад:
– Ты же сама всегда говоришь, что мне нужно куда-нибудь выходить и встречаться с людьми.
– И ты именно это намерена делать?
– Я не собираюсь разыскивать викария и обвинять его в чем бы то ни было, если ты об этом.
– Не собираешься? – Брови у нее осуждающе приподнимаются.
– Нет, Джилл. Я договорилась встретиться с подругой… Либби.
– Никогда о ней не слышала, – неуверенно
Не знаю, что вызывает у нее больше сомнений: то, что я никогда не говорила о Либби, или мои истинные намерения.
– Она проходила стажировку у Брайана в агентстве, – говорю я. – Давно уже. А потом переехала в Манчестер. Вот привезла дочку в Лондон – в первый раз. Хотят прокатиться на Лондонском Глазе. Нельзя же не пойти – кто знает, когда я потом еще увижу ее.
– Ну что ж, – говорит Джилл и встает на ноги, – если ты уверена, что это не повредит.
Я ни в чем не уверена, но идти должна.
Через пятнадцать минут Джилл пристраивает свой автомобиль за Ройал-Фестивал-холл. Я хочу открыть дверь, но она просит меня подождать, пока припаркуется как следует.
– У меня все еще висит знак «инвалид за рулем», от Артура остался. Надо бы сдать, но…
– Ты со мной не пойдешь. – Я произношу это не вопросительно, а утвердительно, но она делает вид, что не понимает.
– Почему нет? Я просто хочу убедиться, что ты найдешь свою подругу.
– Скорее, хочешь проследить за мной. Убедиться, что я опять не уйду куда-нибудь. Я не ребенок, Джилл.
Она поворачивает ручной тормоз и выключает двигатель.
– Нет. Но ты сейчас не в себе.
Я быстро выхожу из машины.
– Погоди! – окликает меня Джилл, запирая дверцу. – Я как будто наперегонки с тобой бегаю.
Так и есть. Я должна опередить ее, предупредить Либби с Эсме, чтобы не говорили ничего такого, что может вызвать у Джилл подозрения. Но вот со сходством между Эсме и Эми ничего не поделаешь. Джилл это наверняка заметит. Да и Эсме может узнать Джилл – она же работала в школе. Все разворачивается слишком быстро.
Я ввинчиваюсь в толпу, роящуюся вокруг концертного зала, и быстро иду по дорожке к Лондонскому Глазу. Колесо обозрения возвышается надо мной, металлическое кружево сплетается, как паутина, солнце блестит в стеклах кабинок, неторопливо описывающих круг. Люди из кабинок машут тем, кто остался на земле, направляют на них фотоаппараты.
– Вот они! – говорю я и небрежно взмахиваю рукой, указывая на каких-то незнакомых людей; поворачиваюсь к Джилл. – Все в порядке. Теперь ты можешь идти. Ты же не хочешь быть пойманной с фальшивым разрешением на парковку?
Джилл берет меня под руку. Она немножко запыхалась, щеки раскраснелись.
– Мне спешить некуда. С удовольствием познакомлюсь с ними. Я раньше не встречалась с твоими друзьями. Всегда я с кем-то знакомила тебя.
Моя паника усиливается, когда двое незнакомцев, на которых я показывала, поворачивают в другую сторону и смешиваются с толпой.
– Ага, попалась!
Чья-то рука хватает меня сзади за пальто. Я вздрагиваю и оборачиваюсь.
– Здравствуй, Эсме! – говорю с нажимом. – Неужели это ты? Господи, как ты выросла за то время, что я тебя не видела.