Вторая жизнь Эми Арчер

Пейтман Р. С.

Он берет флешку и покачивает на ладони:

– Давайте уточним. – Откашливается. – Это признание? В убийстве?

Он сам не знает, как близок к истине.

– Нет, конечно! – восклицаю я. – Делом будете заниматься вы? Мне нужен следователь, а не клоун.

– Миссис Арчер, я…

Хлопаю ладонью по столу:

– Помогите мне! Пожалуйста. Вы должны мне помочь.

– Я не могу помочь, пока не знаю, о чем речь.

Сквозь мои стиснутые зубы прорываются рыдания.

– Речь о том, что двух десятилетних девочек насиловали. Много раз подряд. Речь

об убийстве моей дочери, Эми. Помните? Эми Арчер. Нет. Вы слишком молоды, где вам что-то знать, а тем более забыть. Я хочу поговорить с кем-то более опытным. О том, что Эми воскресла из мертвых. О том, что полиция позволяет убийцам разгуливать на свободе. – Я резко встаю, стул опрокидывается и с грохотом падает на пол. – Сделайте что-нибудь!

Дверь открывается.

– Все в порядке?

Этот старше – седоватый, под глазами темные круги после ночной смены. Эрншоу пожимает плечами и встает.

– Это миссис Арчер, – докладывает он. – Дело Эми Арчер. Знаете, та самая девочка, которая…

– Мне не надо рассказывать, кто она такая, Эрншоу.

Меня успокаивает эта тяжелая властная нотка в голосе старшего. Он входит в комнату и закрывает дверь. Приближается ко мне сзади, чтобы поднять стул, и я ощущаю запах сигарет и жира. Указывает головой мне на стул, сам садится рядом с Эрншоу:

– Миссис Арчер, я инспектор сыскной полиции Хардинг. Чем могу помочь?

Я сажусь, делаю глубокий вдох.

Несколько ободряет то, что этот коп знаком с делом Эми, и его искреннее удивление, когда я начинаю рассказывать об обмане Либби, о предсказаниях Иана Пойнтона и спектаклях Эсме.

– Звездная девочка, перелетающая с небес на землю и обратно? Девочка, которая заглядывает в прошлое во время припадков, у которой в ушах звучит голос моего ангела? Должно быть, она думала, что я полная идиотка. Или сумасшедшая. Или рассчитывала свести меня с ума. Как свела Дану. Я не вчера родилась, инспектор. И вы, полагаю, тоже.

– Признаюсь, с таким я еще не сталкивался. – Хардинг облегченно вздыхает.

– И провернуть такое непросто, – добавляет Эрншоу. – Для кого угодно, тем более для десятилетней девочки.

– О, она мастер своего дела, в этом ей не откажешь. Сыграла как по нотам, и с большим чувством. А припадок – это был просто шедевр актерского мастерства. На уроках драмы она времени даром не теряла. Прирожденная актриса. А за ней стоит властная мамаша-режиссер, которая и сочиняет реплики.

– Может быть, это Дана их надоумила? – спрашивает Эрншоу.

Я вспоминаю, как под неуклюжими пальцами Даны со стуком раскатывались мраморные шарики. Она все роняла, для «Клуэдо» ей не хватало логики, в шашках она не умела рассчитывать хотя бы на ход вперед.

– Нет.

– Вы не можете знать точно, – настаивает Эрншоу. – Такой сложный план явно сочинил не ребенок.

– Послушайте рассказ Даны и поймете, что она не замешана ни в каком мошенничестве. К тому же вы не знали Дану. Для нее это слишком сложно. Это совсем не для таких, как Дана Бишоп.

– Тогда у Либби должна быть веская причина, чтобы ввязываться

в такое хлопотное дело, – говорит Хардинг.

– Причина – сто тысяч.

– Прошу прощения?

– Награда, – веско произношу я. – Не так много за жизнь моей дочери, но больше того, что мы могли собрать. Либби наверняка хватило бы, чтобы устроить Эсме в частную школу и какое-то время жить безбедно. А еще мое завещание. Она могла разглядеть меня: довольно состоятельная женщина без мужа и детей; даже собаки и той нет. Лакомый кусок для матери-одиночки, живущей работой на полставки и подаяниями, как по-вашему?

Хардинг кивает и наклоняется ближе.

– А если Дана поверила, что Эсме – это Эми, – продолжает он, – значит есть шанс, что и вы тоже поверите.

– Именно. Будем смотреть правде в глаза. Я была легкой добычей. Постарела раньше срока, обезумела от горя, вымаливала у экстрасенсов хоть какое-то утешение. Я стала податливой. Внушаемой. Поначалу думала, может, Иан Пойнтон и вправду настоящий экстрасенс. Может, так и есть, хотя… Если не так, он бы с первого взгляда понял, что меня легко сломать. Он слышал только один голос – Даны, и не с «той стороны», а в компьютере Эсме. – Показываю пальцем на флешку. – Данина азбука стала инструкцией по обработке меня. Вместо того чтобы отнести ее сюда, они, никому ничего не говоря, разработали свой план. Покрывали убийцу и целую банду педофилов.

Хардинг берет флешку в руки:

– Мы должны это прослушать, сделать текстовую запись.

– Я подожду.

Он кивает и встает. Эрншоу идет к двери следом.

– Я распоряжусь, чтобы вам принесли чая, – говорит Эрншоу.

– Не надо, спасибо.

Дверь закрывается. Удаляющиеся шаги. Из коридора – тихое бормотание. Не могу разобрать слов, но не думаю, что они смеются надо мной и моим рассказом. Я изложила все, как могла, подробно, но, перебирая в памяти то, что рассказала, понимаю: я не выдвинула еще одного обвинения против Либби и Эсме.

За это нет отдельной статьи, но они разбили мне сердце – и это худшее из всех их преступлений. Это невидимое злодеяние. Они ограбили, обобрали мою душу, похитили, разорили и изуродовали мои воспоминания. Это приговор, не подлежащий отмене или обжалованию. Я приговорена к пожизненному заключению. До самой смерти мне не обрести свободы.

Хардинг и Эрншоу ничего не могут с этим поделать, но могут запустить машину правосудия. Это их шанс прогреметь на всю страну. Получить признание. Прославиться как спасители Эми. Шанс стать моими героями.

Потому что, хоть Дана и рассказала, что именно сделал с Эми Серый Волк, я все еще не знаю, что он сделал с ее телом. Десять лет ее могила была в моем сердце. Она заслуживает лучшего места для погребения.

Не такого глухого и страшного.

Они должны ее найти. Должны дать мне похоронить мою девочку с миром и позволить прошлому уснуть.

Должны.

Когда Хардинг возвращается в кабинет, лицо у него непроницаемое. У Эрншоу растерянный вид.

– Что? – спрашиваю я.