Вторая жизнь Эми Арчер

Пейтман Р. С.

Договариваю до конца. В трубке слышится молчание, затем сдавленный всхлип.

– Господи… Бет… Я не… Через столько лет… – Его слезы – эхо моих. – Бедная Эми! Как же мы проглядели… прямо под носом? – Он громко шмыгает. – Почему ты до сих пор не рассказала мне об этих двух психопатках? – говорит он уже другим тоном.

– А ты что, стал бы слушать? Сомневаюсь. Не прими я их всерьез, ничего бы не было.

Он всхлипывает, но меня это не трогает.

– Мы… виноваты

перед Эми, Бет.

– Мы перед ними обеими виноваты.

– И родители Даны тоже. – Брайан будто ищет себе оправдания. – Как они могли не знать, что происходит?

– Мы же не знали. – Я вытираю лицо рукавом халата.

– В нашем доме детей не насиловали!

Напрягаюсь так, что дыхание останавливается.

– Точно?

Молчание. В трубке потрескивает.

– Господи, – произносит он едва слышно. – Думаешь, я в этом замешан?

Я хочу ответить, но слова не идут с языка.

– Я уже ничего не знаю, Брайан, – сглотнув, кое-как выговариваю я.

Будто вижу, как он покачивается на каблуках взад-вперед, онемев от потрясения.

– Господи! Я не могу… не могу поверить, что тебе пришла в голову такая мысль!

– Не пришла бы… если бы ты не отозвал вознаграждение. Это выглядит так, как будто ты не хотел, чтобы Эми нашли. Будто знал: искать бесполезно.

– Но я же сам дал эти деньги!

– Вероятно, для маскировки.

– Ты же это не всерьез? – Он делает паузу. – Это… Это ты и сказала в полиции? Что я предложил награду, чтобы отвести от себя подозрения?

– Они сами сделали выводы.

– Бет, клянусь… Я тут ни при чем… Ты должна мне поверить…

И я верю, хотя и не могу простить его за то, что он отозвал вознаграждение.

– Я вылетаю, Бет, – говорит мой бывший муж. – Сейчас. Первым же самолетом.

– Мы тут ничего не можем сделать. Только ждать. А тебе это не очень-то хорошо удается.

– С тобой будет легче. – Он собирается повесить трубку. – Бет? Скажи полицейским, что я уже вылетаю! Не хочу, чтобы они думали, будто я скрываюсь.

Я рада, что он будет рядом. Нужно на кого-то опереться, даже если это будет всего лишь Брайан. Жду не дождусь, когда окажусь в его объятиях. Я снова беру телефон и звоню Джилл.

– Бет! Ой, я так рада, что ты позвонила! Сама бы сделала это, но я же… Ладно, я глупая старуха, пора бы уже отучиться дуться и капризничать. И упрямая к тому же. Ты это знаешь лучше всех.

– Все неважно. Теперь не до того.

– Я просто пыталась тебя защитить. Ты же понимаешь?

– Да, знаю. Но ты была неправа.

– Желая защитить тебя?

– Насчет Либби и Эсме. Благодаря им я теперь знаю, что случилось с Эми.

Рассказываю Джилл

обо всем. В трубке с ее стороны стоит такая тишина, что я то и дело спрашиваю, слушает ли она меня. Подруга каждый раз выдыхает «да» и велит продолжать.

– О, Бет… это так… ужасно. Мне очень жаль, – говорит она, дослушав до конца. – Даже представить не могу, что ты сейчас чувствуешь.

– Оттого что я узнала правду, легче, как бы она меня ни терзала. – Я прижимаю руку к сердцу.

– В самом деле? Не уверена, что мне было бы легче.

– Ты не жила десять лет в ожидании.

– Нет, конечно. – Она шмыгает носом. – Дэн Бишоп. Кто бы мог подумать?

Дэн Бишоп. Вот я и узнала имя. Теперь понятно, в честь кого назвали Дану. Заклеймили с самого рождения.

– Ну конечно! – говорю я. – Ты его знала.

– Очевидно, нет. Никто его не знал… по-настоящему.

– Но ты же каждый день видела его в школе!

– Он почти все время был внутри, – говорит Джилл. – А я у перехода… и то каких-нибудь пару часов в день.

– Не замечала ли в нем ничего пугающего? – Я ерзаю на кровати. – Он никогда не говорил странных вещей… о детях?

Джилл отвечает не сразу.

– Я даже не помню, говорила ли с ним вообще, – уклончиво произносит она, – разве что здоровались по утрам и еще какие-то пустяки… Мы же оба были… на работе. О господи, тут задумаешься, кто еще был в этом замешан.

– Викарий, например?.. Вот видишь. Я была не так уж далека от истины. Картинка, которую прислал мне Иан, – подсказка. Может, она указывала на Бишопа, а может – на викария.

Джилл втягивает воздух сквозь зубы.

– В полиции тоже так думают? – быстро спрашивает она.

– Им придется проверить эту версию. – Я прижимаю телефон плечом к уху и затягиваю пояс халата.

– Нет… просто не могу поверить… чтобы викарий был к этому причастен.

– Почему? Потому что он служитель Божий? – раздраженно переспрашиваю я. – Посмотри, что творится в Католической церкви в последние годы.

– Но викарий же не католик.

– Ну да! Англиканцы, конечно, детей не насилуют!

– Я не это хотела сказать, – твердо произносит Джилл. – Просто у них… ну, понимаешь… не такая репутация.

– Это не значит, что они не запятнаны. Просто лучше умеют скрываться.

Моя верхняя губа презрительно вздергивается. Вжимаюсь в кровать и стараюсь сдержать слезы.

– Там был один учитель, – говорит Джилл. – Не помню фамилию… Сандерс? Андерсон? Какой-то… странный. Скользкий. Ну, знаешь, такой тип, на которого можно подумать. Скажи ты, что это его рук дело, я бы так не удивилась.