Вторая жизнь майора. Цикл
Шрифт:
Затем пополнение телепортировали на планету, по двадцать бойцов за один раз. Вот на планете уже работал четкий механизм приема личного состава. В телепортационном зале были десятки столов. Солдаты в бронежилетах и касках прикладами винтовок отделяли рекрутов и гнали их к столам. Жюль зазевался и получил болезненный тычок в спину.
— Не спи, мясо! — злобно прокричал солдат и поддал ему пинка.
Жюль быстро очутился рядом, одарил меня неприязненным взглядом и пристроился за мной.
— Имя, фамилия! — прозвучал окрик офицера, сидящего за столом.
— Изя Кауф из Идифа.
Тот
— Разведка. — И протянул мне желтый жетон. — Следующий.
Я поспешил к выходу. У дверей солдат посмотрел на мой жетон и показал на офицера, стоявшего под желтым квадратом на стене.
Вот так мы все трое оказались в полковой разведке.
Курс молодого бойца был скоротечен. Три дня. Нам показали противника, с кем мы будем сражаться, это были большие ящероподобные прямоходящие существа. Почему я их назвал ящероподобными? Потому, что они были прикрыты костяной броней. Не очень ловкие, но весьма сильные и живучие. Вооружены они были импульсивными винтовками, а врукопашной применяли когти, что росли на их толстых, как сардельки, пальцах. Такого монстра врукопашную не одолеть. Истинно, пуля дура, а штык молодец. Или лучше коготь.
Стреляли их винтовки короткими импульсами плазмы. Не очень прицельно, но зато если попал, то уже наверняка. Но больше всего меня поразило то, кто ими командует… Дэры! Твою дивизию! Дэры сражаются с дэрами. Это была война кланов, как нам рассказали на занятиях по моральной подготовке. Наши дэры хорошие, а на той стороне плохие. Вот так, ни много ни мало. А зачем заморачиваться и больше объяснять будущим покойникам, и так сойдет. А мы герои, которые должны умереть за наших любимых господ. И все это нам объяснял… дэр. "Пушечное мясо", вдохновленное ментальным воздействием, горело желанием умереть или победить.
А с другой стороны нам противостояли квирсы, те самые существа с костяными панцирями, люто ненавидящие лургов. Они и питались лургами, которых подбирали на поле боя или брали в плен.
Нам выдали полевое обмундирование, тоже бывшее в употреблении, заботливо подлатанное, и пробитые бронежилеты из стальных пластин. Вручили гранаты, плазменные винтовки и отправили на полигон. Три дня мы штурмовали окопы, учились стрелять и наступать, укрываться от обстрелов, зарываться в землю. Всех отстающих лерзиттеры угощали электрическими разрядами из ручных шокеров. В результате учебных обстрелов среди новоприбывших разведчиков погибли трое неосторожных. По выпуску из учебки нам показали казнь дезертиров и трусов. На десяток оборванных и испуганных бойцов натравили трех швердов, и мы смотрели, как псы рвали и поедали наших товарищей. Это впечатляло. Я не стал посылать псам ментальный зов, а просто закрылся.
— И где же ты будешь искать свой сундук, Ирри? — услышал я тихий вздох. Это Жюль, наблюдая экзекуцию, впервые, как мы прилетели, открыл рот.
— Пока не знаю, Жюль, но найду, — не оборачиваясь, ответил я.
Офицер, что стоял под желтым квадратом, и был мой ротный. Он забрал нас троих — меня, Жюля и Адвоката — и повел в расположение своей роты. Всего в роте должно быть тридцать бойцов, а нас было одиннадцать. Наша рота была выведена с передовой на пополнение и отдых. Но долго прохлаждаться нам не дали. Готовилось наступление,
А там началось такое, что мне и в страшном сне присниться не могло.
Нас разместили в окопах второго эшелона полка. Дали по пачке сухпая и по фляжке воды — вот и весь суточный рацион. Я потом только понял, что интенданты дэров были продуманными ребятами. Они точно знали, что боец на передовой живет один-два дня. А за это время он с голоду не сдохнет. Его просто-напросто убьют. Так зачем тратиться на кормежку!
Ночью налетела авиация противника, она бомбила весь передний край, и, что для меня было удивительно, у нас не было никакой противовоздушной обороны.
Грохот разрывов, вспышки в ночи, крики — все слилось в один нескончаемый спектакль смерти.
— Лежать! — прикрикнул я на вскочившего Жюля. — Не высовываться!
И тут же сработала защита Шизы. Бомба разорвалась рядом с нашим окопом, но защитный купол Шизы прикрыл нас. Я выглянул из окопа. Большие неуклюжие машины, словно прибывшие из тридцатых годов двадцатого века, урча моторами, медленно и низко кружились над расположением полка. Они выискивали цель и пикировали на окопы.
Твою дивизию! Почему никто не отражает нападение с воздуха?
Я перехватил винтовку поудобнее и выпустил очередь в пикирующий бомбардировщик. Плазма не пуля, она прожигает все на своем пути, и громадина самолета тут же превратилась в огненный шар.
Получилось! Под моими ногами лежали, накрыв голову руками, все бойцы разведки.
— Эй вы! Чего лежите? Живо открывайте огонь по самолетам противника.
Но меня послушался только Адвокат. Он подхватил две винтовки и, встав в полный рост, почти не целясь открыл огонь по самолетам.
— Адвокат, не шмаляй просто в воздух. Стреляй прицельно вон в того, что к нам приближается.
Громила перевел огонь на летящий к нам бомбардировщик и с трех сдвоенных выстрелов сбил его.
— Ого! — с восторгом вскричал громила и стал лупить по другому.
Потеряв пять самолетов, противник поспешил отступить. Мы постарались угостить их в хвост, но бомбардировщики, резко взвыв, набрали высоту и скрылись в черном ночном небе.
Вокруг нас клубилась пыль, горела земля и поднимались столбы дыма от сожженной техники. К нам в окоп запрыгнул ротный.
— Какие потери? — спросил он.
— Потерь нет, легатштурмфютер [79] , — доложил я. — Личным составом роты были сбиты пять бомбардировщиков противника.
— Приятно слышать, боец, — ответил ротный и, дернув меня за рукав, отвел в сторонку. — Тебя как зовут, боец?
— Изя Кауф.
— Вот что, Изя. То, что вы сбили самолеты противника, знаю я и вы. Тебе не удастся доказать, что это делали бойцы моей роты, а я настаивать на этом не буду. Вся слава достанется нашему полкану. Объяснять надо?
— Нет, я с Идифа. Понятливый. Наказывают невиновных, награждают непричастных.
79
Легатштурмфютер — командир роты.