Вторая жизнь майора. Цикл
Шрифт:
— Шонек, кто у нас сидит?
— Два насильника, ваша почтительность, один убийца и три фальшивомонетчика. А также один асоциальный элемент без документов, короче, бродяга.
— Что за насильники?
— Поймали при облаве. Два дурня полезли на девку, а их застукал ее папаша. Они жениться не захотели и скрылись. Он в отместку заставил дочь написать заявление об изнасиловании, — усмехнулся юберпол. — Не из нашего района.
— Ты их уже оформил?
— Нет, ваша почтительность, приказа не было. Только посмотрел по базе
— Значит, не оформил, — уточнил начальник отделения. — Это хорошо. Продай насильников конторе по найму солдат. Только сделай это быстро. Себе возьмешь одну десятую от суммы их контракта, остальное мне. Понял?
— Понял, ваша почтительность, — радостно оскалился юберпол. Такое они с начальником проворачивали уже не раз. — Может, еще бродягу продадим? Я оформлю его как отпущенного после внушения.
— Ну давай и бродягу, — махнул рукой начальник.
Дверь нашей камеры заскрипела. На пороге появился знакомый нам полицейский.
— Эй! — крикнул он. — Вы, двое убогих, на выход.
Мы поднялись и пошли на выход.
— Видишь, время, которое ты хотел выиграть, нам не помогло, — буркнул Жюль.
— Не разговаривать! — прикрикнул полицейский. — Или еще горячих хотите?
Нас вывели под конвоем двоих полицейских, посадили в автозак и куда-то повезли. Жюль молчал, понурив голову. Весь его вид говорил, что для него жизнь закончилась. Когда машина остановилась и дверь со скрипом давно не смазанных петель открылась, в узком проеме солнечного света появился военный в камуфлированном комплекте одежды и с пистолетом на боку в открытой кобуре. Это был не пистоль Жюля, а настоящий многозарядный огнестрел.
— Добровольцы, вылазь! — приказал он.
Мы, щурясь от яркого солнца, вылезли. На нас были наручники.
— Добровольцы? — прошептал Жюль и последовал за мной.
Открылась отдельная камера автозака, и оттуда вышел третий арестант, грязный и вонючий.
— Вон открытые двери ангара, — показал рукой военный, — следуйте туда.
Я быстро огляделся. Находились мы в небольшом дворе, окруженном высоким забором. Сверху забора были уложены мотки колючей проволоки. Под охраной все тех же полицейских мы пошли в ангар. Там нас распихали по разным комнатам без окон и мебели.
Вскоре открылась дверь, и все тот же военный провел меня в кабинет, где за обычным столом сидел пожилой лург, тоже в военной форме.
— Садись! — указал он на стул напротив.
Я сел, ожидая продолжения.
— Итак, молодец, — начал он без предисловий, — ты осужден за насилие над девушкой. Тебе вынесли приговор десять лет каторжных работ, но, учитывая милость наших Владык, срок сокращен до года службы в доблестных вооруженных силах империи. Что скажешь?
Я не знал о приговоре и был крайне удивлен. Когда только успели?
— Скажу, что рад служить в доблестных вооруженных силах, —
— Да-а? — удивился военный. — Это хорошо. Тогда назови свое новое имя и фамилию. В армии, сынок, ты уже не насильник с криминальным прошлым, с ним покончено, а новый лург. Уважаемый. Понял?
— Понял. Записывайте. Изя Кауф с Идифа. — Я не спорил, понимая, что это бесполезно. Единственное, чего я хотел, это отправиться на Южный фронт, где кочевал мой сундук.
— Надо же, с Идифа, — записывая мои данные в анкету, произнес военный. — Сколько лет?
— Двадцать.
— А выглядишь моложе. — Он окинул меня равнодушным взглядом. — Какую специальность имеешь?
— Повар.
— Хм, повара нам не нужны. Пойдешь в разведку. — Следующие графы он заполнил самостоятельно и подвинул мне лист. — Ну вот, все готово, подпиши.
Я поставил закорючку и посмотрел на моего собеседника.
Тот убрал лист в папку и спросил:
— Просьбы есть?
— Есть! Можно нас с братом отправить на Южный фронт?
— А мы только туда и набираем, сынок, — ответил военный и крикнул: — Золидер, забирай рекрута и тащи следующего.
Я поднялся, не ожидая команды убираться, и в дверях столкнулся с Жюлем. Был он немилосердно избит, с опухшим лицом и синяками на руках. Рукава его одежды были оторваны. Не глядя на меня, Жюль прошел в кабинет и, пошатываясь, прямиком направился к столу.
— А этот что, служить не хотел? — спросил военный, сидящий за столом.
— Да, штабфютер. Требовал адвоката. Ну мы его к адвокату и подселили, — ухмыльнулся провожатый. — Тот быстро проконсультировал клиента, и он стал сговорчивым.
— Да, адвокат свое дело знает, — проговорил мне в спину довольный штабфютер, и за мной закрылась дверь.
Я что, предоставлен сам себе? Я удивленно огляделся. Никого в коридоре не было, но стоило мне сделать шаг, как появился еще один военный — низенький, толстенький и розовощекий, как поросенок.
— Рекрут, — тоненько, но стараясь говорить командным голосом, пропищал он, — следуй за мной. Баня, обработка и переодевание.
Я пожал плечами: за тобой так за тобой. Я ни о чем не жалел. Вернее, жалел об одной своей вещи. Сумке, что осталась в полиции.
— Слышь, военный, — обратился я к розовощекому. — Заработать хочешь? Отвалю сотню дэриков.
Его поросячьи глазки блеснули.
— Что надо делать?
— Полицейские уехали?
— Нет еще. А что?
— У них моя сумка осталась. А в ней спрятано кое-что.
"Поросенок" фыркнул:
— Нашел что вспомнить. Если что и было спрятано, то давно нашли.
— Э, не скажи. Тот, кто умеет прятать, всегда спрячет. Достань ее мне, и я дам тебе сто дэриков.
— Посмотрим, что можно сделать, — проговорил он с недоверием, потоптался, решая, как ему поступить, и, когда жадность взяла верх, пригрозил: — Если обманешь, смотри, мало не покажется.