Вторая жизнь майора. Цикл
Шрифт:
Армейская подделка, вглядевшись, понял Вейс. Значит, кое-какое производство тут налажено. Жаль, что он раньше не изучал материалы по материнской планете, а смог только бегло ознакомиться с условиями обитания на ней.
Рамсаул быстро отступил, ухватив за рукав Вейса, и оттащил того в сторону, давая проход этой троице.
— Хозяин рудников, — шепотом пояснил он. — Здесь все должники из предыдущей партии.
И, не дожидаясь вопросов, продолжил свою познавательную лекцию. Он не нуждался в вопросах. Он знал, что говорить и на что сделать упор, чтобы Щетина запомнил
— Мужчин разберут на тяжелые работы, и они через полгода, максимум год, загнутся от непосильного труда. Женщин купят в гаремы или бордели. В дешевые бордели этих, — он показал на трех женщин в рваных платьях, с изможденными лицами, на вид лет сорока, — что пострашнее и постарше, конечно. Здесь те, кто не захотел отработать на арене. В общем-то правильно. Там жизнь еще короче, и можешь остаться калекой.
В загонах было около десятка мужчин разного возраста. Один увидел Вейса и кинулся к сетке ограждения.
— Господин! — с жаром заговорил он. — Выкупите меня! Я знаю, как тут хорошо заработать и разбогатеть. Но эти идиоты не дали мне времени развернуться. Вот увидите, вы не пожалеете. Небольшие вложения…
Его вопли прервал удар электроразрядника, который применил надсмотрщик. Бедняга взвыл и отскочил от сетки.
— Все они так говорят, — усмехаясь, пояснил надсмотрщик Вейсу. — Каждый приблуда, появившийся здесь, знает, как стать богатым. Только заканчивает тут или на арене.
Толстяк тем временем показывал пальцем на рабов:
— Этого, этого и… э-э-э… пожалуй, этого. Остальные ничтожный хлам.
— Ну что вы, господин Лео Туум, — подобострастно заговорил работорговец. — У меня лучший товар. И девочки всегда самые свежие.
— Аристократ, из коренных жителей. Носит двойное имя, — зашептал старик Вейсу, — когда встретишь, не забудь отвесить поклон, иначе примет за оскорбление. Видел, какие мордовороты его сопровождают, им поломать тебе ребра ничего не стоит.
Вейс кивнул.
— А как попадают в должники? — поинтересовался он.
— Просто. Проживание в бараках платное. На улице спать нельзя, оштрафуют. Не сможешь выплатить штраф — отработаешь на общественных работах. Но там не кормят. Можно с голоду сдохнуть. Не хочешь платить за ночлежку, иди вон из поселка и ночуй на природе. А там тебя поджидают шайки бандитов. Убить не убьют, но разденут догола. Или заставят подписать договор, что ты сам продаешься в рабство. Они это умеют делать. Так что живешь день-два, и у тебя заканчиваются средства. Расплачиваешься тем, что привез с собой. Через неделю ты уже в должниках у совета. Приходит помощник шерифа и объявляет тебе, что или ты идешь на арену, или тебя продадут в рабы, чтобы окупить твои долги. Можно, конечно, попробовать выступить на арене, но такие долго не живут. Сначала дурень сражается с такими же, как и он, дурнями. Если побеждает, то следующий его противник уже сильнее. И в конце концов боец должен пройти полный круг из пяти бойцов. Но таких очень мало из новеньких. На арене обычно побеждают профессиональные гладиаторы. Еще попадают в должники, когда проигрывают в пух и прах в тотализатор на арене.
Толстяк закончил выбирать мужчин и перешел к загону с женщинами. Их было больше, чем мужчин. Разного возраста, но все с затравленными взглядами.
— Девки, говоришь, свежие, — повторил толстяк. — Показывай, так сказать, товар лицом, — усмехнулся он.
Надсмотрщики грубо стали вытаскивать из сбившихся в кучу женщин тех, кто был помоложе. Перед толстяком поставили шесть девушек. Вейс знал по опыту, что безобидных принцесс сюда не ссылают. Все они были осуждены за особо опасные преступления, и смертная казнь была заменена ссылкой. Но все равно ему стало жаль этих женщин. Все они были в одинаковых серых платьях рабынь.
— Снимайте платья, — приказал работорговец, — и покажитесь господину Лео Тууму во всей своей красе. Кто не будет стараться, сегодня ляжет спать голодной.
Девушки поспешно стали снимать платья, оставаясь полностью обнаженными. Они поворачивались всеми ракурсами, выгибали спины, приседали и даже пробовали танцевать, покачивая бедрами. Толстяк смотрел брезгливо, сложив руки на объемном животе.
— Хорошо, Кинвал, я беру всех оптом. В мой бордель пойдут. Какую цену ты хочешь?
— О, для вас, мой господин, я дам хорошую скидку. За всех я попрошу только шесть золотых коронок и три аккумулятора.
Толстяк поморщился:
— И это ты называешь хорошей скидкой? Да я у тебя должен все брать бесплатно. Жулик! Сколько лет я у тебя покупаю товар? Лет десять? Ты разбогател на мне, а я разорился. За мою доброту ты накидываешь цену. Три золотых за всех и один аккумулятор.
— Матерь наша планета свидетель! — закатил глаза торговец. — Я вам все продаю себе в убыток. А вы говорите, что я не помню добра! Мои дети голодают, чтобы я мог кормить этих красавиц. Вы посмотрите на эти груди, на эти попки. Они сладкие, как орехи в меду. Пять золотых и два аккумулятора.
— Твои орехи сгнили давно. Мед слизали твои надсмотрщики, попортив товар, поэтому цена несправедлива. Четыре золотых короны и один аккумулятор.
— Только ради вас, мой благодетель, я соглашусь на четыре золотых, пять серебрушек и один аккумулятор. — Торговец живым товаром схватился за сердце. — Я разорен! — патетически воскликнул он, делая вид, что умирает.
— Я согласен. Сделка? — спросил, скорчив недовольную рожу, толстяк.
Торговец живо воспрянул к жизни, и они с местным аристократом ударили по рукам.
— Сделка!
— Вот это рынок рабов, мой друг Щетина, — невесело усмехнулся Рамсаул. — Насмотрелся?
Вейс кивнул.
— Тогда пошли торговать, — хлопнул его по плечу старик.
По пути они поклонились Лео Тууму, но тот и глазом не повел.
— Запомни, Щетина, здесь сидят только неудачники, — показал Рамсаул на сидящих торговцев. — Товар нужно сбывать оптовикам, а покупать у этих только то, чего нет у настоящих торговцев. Но обычно эти сидельцы продают только хлам для новоприбывших. У них нет времени для поиска новых товаров. И мы здесь будем только покупать, а продавать будем дальше, в племенах дают лучшие цены.