Второе дыхание
Шрифт:
— Есть подруга, Лида Макарова, она звала меня к себе.
— Где она живет?
— Улица Шмидта, четыре.
— Шмидта четыре… — запоминая, повторил Колесов. Он секунду смотрел на девушку, словно колебался: говорить ли ей самое главное. — Слушай, Катя, мне нужна твоя помощь, — наконец сказал он.
— Я сделаю все.
— Это очень опасно.
— Я комсомолка.
Колесов вынул крохотный бумажный шарик.
— Здесь донесение в партизанский штаб. Если оно не будет своевременно доставлено, погибнет много людей. Я не могу передать его сам.
— Я сделаю это, — сказала Катя.
— Завтра с утра пойдешь на Братскую улицу, — продолжал Колесов. — В начале улицы по четной стороне стоит деревянный забор. Ты на нем приклеишь объявление: «Продается коза». Адрес укажешь любой, но с несуществующим номером дома. К объявлению должна подойти женщина к поставить под буквой П черту. У этой женщины ты спросишь: «Как пройти к вокзалу?» Она ответит: «Туда не надо ходить. Идите со мной». Ей ты передашь донесение и предупредишь, что явка провалена.
Волнуясь, Катя старательно слушала Колесова — как бы чего-нибудь не упустить. Когда Колесов кончил говорить, она спросила:
— А где я встречусь с вами, Иван Григорьевич?
Колесов вместо ответа внезапно насторожился: за окном послышался шум подъехавшего автомобиля. Отодвинув угол шторы, он посмотрел на улицу.
— Немцы… гестаповцы. Это за нами. Они, кажется, все вошли во двор. Одевайся, будем прыгать в окно. Скорее, Катя!
Катя метнулась к вешалке, ощупью нашла пальто, надела его. И сейчас же услышала стук в дверь. Она на цыпочках подбежала и стала рядом с Колесовым.
Стук повторился, было слышно, что за дверью несколько человек.
— Отворите! Почему не отворяете? — дверь задрожала под тяжелыми ударами.
Колесов поднял руку. Раздался треск выбитой рамы.
— Прыгай, Катя, тебя не должны взять.
Девушка вскочила на подоконник. Рухнула сломанная дверь. Колесов загородил спиной окно и выхватил револьвер. Катя спрыгнула на улицу.
Впоследствии майор Отто Фурст не раз вспоминал этот день. С утра, плотно позавтракав, он собирался на аэродром. Подавая ему шинель, денщик почтительно напомнил, что завтра воскресенье, и что господин майор разрешил Колесову выступить со своими силовыми номерами перед солдатами аэродромной команды.
Майор вспомнил, — такое разрешение он давал. Позвав Колесова, он приказал ему тотчас ехать и привезти свой реквизит. Колесов уехал попутной грузовой машиной.
В середине дня, когда вернувшийся с аэродрома Фурст садился обедать, у дома, взвизгнув тормозами, остановились две машины.
В комнату в сопровождении эсэсовцев быстро вошел Дилле.
— Вот кстати, — прямо к обеду, — начал было майор, но, посмотрев Дилле в лицо, осекся.
— Что случилось, Эрнст?
— Где твой русский силач? — вместо ответа грубо спросил Дилле.
Майор поджал губы.
— Я не понимаю тебя, Эрнст. Что это значит?..
— К черту!.. Я спрашиваю вас, где русский?
Фурст
— Я послал его в город, он будет к вечеру…
— Вы осел, майор!
Это было уже слишком. Фурст закричал, брызгая слюной:
— В чем дело?.. Что это значит?.. Я не позволю…
Дилле с презрительным любопытством смотрел на майора.
— Вундербар! [9] Он ничего не знает.
Повернувшись к сопровождавшим его эсэсовцам, Дилле приказал:
— Быстро в город! Я сейчас буду.
Эсэсовцы вышли.
Дилле, стуча каблуками, подошел вплотную к Фурсту.
— Неужели вы еще ничего не знаете, майор? Ну так слушайте. Ваш протеже Иван Колесов — русский разведчик.
Майор Фурст сразу стал похож на покойника.
— Русский разведчик? Нет… Этого не может быть! Это ошибка.
9
Удивительно (нем.).
— Хороша ошибка! Сегодня ночью мы накрыли его явочную квартиру.
Майор был близок к обмороку.
— Колесов смелый и опытный разведчик, — продолжал Дилле, — об этом говорит хотя бы трюк с вашим мнимым спасением.
— О майн либер гот [10] , — застонал Фурст.
Дилле повернулся, отошел. Выхватив сигарету, нервно закурил.
— Меры приняты, и мы его, видимо, перехватим, но пока, до выяснения всех обстоятельств, прошу из дома не выходить.
10
О боже мой! (нем.)
Фурст понимал, что это катастрофа, что в лучшем случае рушится его служебная карьера. Он умоляюще посмотрел на Дилле.
— Эрнст, помоги мне, помоги ради нашей старой дружбы.
Дилле брезгливо оглядел его и, ничего не ответив, вышел.
Старый дощатый забор начинался сразу от угла Братской улицы. Было рано, и прохожие по этой окраинной улице еще не ходили. Катя остановилась недалеко от угла, огляделась и быстро прикрепила к забору листок бумаги. На нем выделялось написанное крупно: ПРОДАЕТСЯ КОЗА.
Шло время, появлялись редкие прохожие, но к объявлению никто не подходил. Задул холодный ветер, снежные тучи поползли низко над крышами домов; Катя, прятавшаяся в развалинах какого-то сарая, чувствовала, что окончательно замерзает. «Неужели связная не придет?» — с отчаянием думала она.
В середине дня, когда страшная тревога за судьбу донесения и мороз ее в конец обессилили, она заметила, что какая-то женщина задержалась около объявления.
С трудом передвигая онемевшими от холода ногами, девушка заспешила к забору. Сердце ее забилось сильными толчками: объявления не было.