Второе пришествие
Шрифт:
Девушка вздрогнула. Она поняла, что я изменился, и боялась обернуться, даже повернуть голову. Мало было окружения из копий, за ее спиной стояло чудовище, и как бы она ни пыталась принять меня, не могла унять страх перед демоническим обличьем.
Но она нашла в себе силы, чтобы произнести несколько слов.
— Это правда, — сказала она, пусть и не очень уверенно, — Максим не сделал ничего плохого.
— Не слушайте ее голоса. — Епископ обратился к рыцарям. — А те, кто слышал, — не верьте! Ибо душа ее отдана дьяволу,
— Это не так! — голос Лилии немного окреп. — Отец, почему ты позволяешь им так поступать с нами? Почему не возьмешь ситуацию в свои руки? Разве ты не узнаешь меня?
— Не верьте глазам и ушам своим, лорд! Это уже не ваша дочь. Осталась только ее оболочка, наполненная демоническим духом и скверной. Демон обманывает вас.
— Захлопни варежку! — неожиданно рявкнул я. Да так, что несколько рыцарей, и без того напряженных, подпрыгнули на месте, едва не выронив оружие, а сам епископ на некоторое время потерял дар речи. — Довольно этого бреда! Я пришел сюда не для того, чтобы спорить с сумасшедшими фанатиками. Пусть лорд сам ответит на поставленный вопрос, если он еще не рехнулся окончательно из-за всей вашей околесицы.
Повисло долгое и томительное молчание. Я прожигал епископа взглядом, от которого у него слова застревали в горле, а кроме него, ни у кого не хватало смелости или глупости, чтобы начать возражать высокому черному существу, состоящему из плотного, непроглядного и словно бы неосязаемого тумана, которого можно было назвать не иначе как демон.
— Зачем ты поступил так с моей дочерью? — Голос Августина Руденберга был слаб. — Почему ты так жесток ко мне и моей семье? Чем мы прогневали тебя, демон?
— Ты ошибаешься, лорд, — сказал я. — Твоя дочь не изменилась. Душа и тело по-прежнему принадлежат ей самой. Прекращай этот глупый фарс, возьми, наконец, себя в руки и прикажи рыцарям разойтись.
— Не слушайте, это же демон, — шепотом предупредил его епископ Вольдемар.
— Молчи, — цыкнул я.
— Отец, послушай, — начала Лилия. — И вы, епископ, тоже. Вид его устрашает, но Максим не демон. Он не единожды спасал мою жизнь. И не только мою. Он освободил деревню от угрозы огров, победил кровожадного оборотня и нет счета побежденным им разбойникам!
Кажется, она осмелела. Я надеялся, что ее поведение, эти геройские замашки, помогут графу убедиться в том, что его дочь не изменилась. Хотя стараниями епископа и, видимо, капеллана мозги ему промыли основательно.
— Не верьте им, — не унимался епископ. — Демоны могут читать наши мысли. Не позволяйте ему убедить себя в невиновности.
— Я же приказал тебе замолкнуть! — сорвался я. Нет, кажется, это Эфир сорвался. Или все-таки я. — Если твой мерзкий рот посмеет издать еще хоть слово — я отрублю тебе голову! И никакая охрана не позволит тебе этого избежать!
Я поднял вверх руку, и залу осветило синее пламя моего клинка. Рыцари охнули. Капеллан напрягся.
— Убейте их! — взвизгнул епископ. — Я приказываю, убейте их!
Капеллан резко отпустил подопечного и двинулся вперед. С его руками что-то случилось, я почувствовал, как в них скапливается огромная энергия, но не молния или огонь и не какая-то иная стихия, а какая-то странная, очень опасная сила. Смертельно опасная сила.
— Нет! — отменил приказ граф. — Не смейте!
Он устоял на ногах. Может, даже смог побороть страх и слабость и, наконец, смог одуматься.
Капеллан остановился и посмотрел на меня, склонил голову чуть набок. Его лицо все так же не выражало ни единой эмоции.
— Дочь моя, — продолжил граф Руденберг. — Подойди ко мне. Позволь еще раз посмотреть на тебя.
— Да, отец, — кивнула Лилия.
Но нас по-прежнему окружали острые пики.
— А ну расступились! — прорычал я. — Дайте пройти.
Пикейщики растерянно переглянулись, но отвели оружие и создали небольшой проход, по которому девушка смогла выйти на платформу.
— Это и правда ты, дочь моя? — спросил граф, взяв Лилию за руки.
— Да, это я, отец.
Глаза графа Августина были влажными. Он больше не мог сдерживаться. Резко обнял дочь, прижал к себе изо всех сил. И утонул в слезах, совершенно не скрывая этого от окружающих. Лилия зарыдала вместе с любимым родителем.
— Как же я несчастен… — сквозь всхлипы едва можно было разобрать слова. — Почему… почему… я должен был увидеть тебя вновь… Ведь ты же знаешь… как сильно я тебя любил…
Неожиданно в руке графа, появившись неизвестно откуда, сверкнул короткий стилет, лезвие которого он незамедлительно направил в спину собственной дочери.
В этом прыжке я, казалось, позабыл про гравитацию, про сопротивление воздуха и течение времени. Но чуть было не опоздал. Я поднялся в воздух, вцепился пальцами в потолок и, пустив тело во вращение, метнулся вперед. Не удержав равновесие, я рухнул на пол, под ноги рыдающей паре дворян, но мне удалось подложить ладонь под стилет и оттолкнуть его, не дав вонзиться в спину девушки.
Затем я рывком вырвал стилет из ослабевшей руки графа, и поднявшись с пола, медленно вытянул лезвие из ладони.
На пол упало несколько рубиновых капель. Кровь осталась и на лезвии стилета. Да, тогда я убедился, что под странной, клубящейся черной массой находится обычное тело человека, с нервами, мышцами, сухожилиями и костями. Если меня серьезно ранят, то могут убить даже в обличье демона.
— Глупец, — выдавил я и, не сдержавшись, метнул стилет в дверь. Кинжал утонул в плотной древесине по самую рукоять. — Как ты только додумался до такого. Безумцы! Эти безумцы основательно промыли тебе мозги!