Второе пришествие

Гурвич Владимир Моисеевич

– Но главный виновник все равно я, - упрямо продолжал апостол Павел.

Но ответить Мария Магдалина не успела, так как машина остановилась.

– Приехали!
– громко известил Иисус.

Захваченный разговором, Введенский даже не смотрел, куда они направлялись. И только теперь огляделся вокруг. Пикап припарковался неподалеку от Храма Христа Спасителя.

Они вышли из машины и направились к Храму. Перед тем, как войти в него Иисус долго рассматривал огромное тяжелое, помпезное здание. Затем посмотрел на Введенского, в Его глазах промелькнуло какое-то выражение, но затем быстро отвернулся и направился к входу.

Они вошли в храм. Народу было много, и протиснуться вперед не было никакой возможности.

Но так обстояло дело с точки зрения Введенского. Иисус стал пробиваться вперед. И к изумлению Введенского люди безропотно расступались перед Ним, а заодно и перед всеми его спутниками. При этом, как показалось Марку, прихожане даже не осознавали, что делали в этот момент. Это происходило на бессознательном уровне. И буквально через десять минут они всей своей кампанией оказались в первых рядах.

Шла та часть службы, которая носила название полиелей. Священники в богатых зеленых одеяниях ходили вокруг алтаря. Раздалось пение сто тридцать четвертого псалма: "Хвалите имя Господне, хвалите, раби Господа, стоящии во храме Господни, во дворех дому Бога нашего. Хвалите Господа, яко благ Господь; пойте имени eго, яко добро; яко иакова избра себе Господь, Израиля в достояние себе; яко аз познах, яко велий Господь, и Господь наш над всеми боги; вся, eлика восхоте Господь, сотвори на небеси и на земли, в морях и во всех безднах. Возводя облаки от последних земли, молнии в дождь сотвори, изводяй ветры от сокровищ своих. Иже порази первенцы eгипeтския от человека до скота; посла знамeния и чудеса посреде тебe, eгипте, на фараона и на вся рабы eго. Иже порази языки многи и изби цари крепки; сиона царя аморрейска и ога царя васанска, и вся царствия ханаанска; и даде землю их достояние, достояние Израилю людем своим. Господи, имя твое в век, и память твоя в род и род; яко судити имать Господь людем своим, и о рабех своих умолится. идоли язык сребро и злато, дела рук человеческих; уста имут, и не возглаголют; oчи имут, и не узрят; уши имут, и не услышат; ниже бо eсть дух во устех их. Подобни им да будут творящии я и вси надеющиися на ня. Доме Израилев, благословите Господа; доме ааронь, благословите Господа; доме леииин, благословите Господа; боящиися Господа, благословите Господа. Благословен Господь от Сиона, живый во иерусалиме".

Служба продолжалась. Они стояли так близко к осуществлявшим службу священникам, что Введенский отчетливо видел лицо патриарха. Оно отражало скуку и утомление, это действо ему явно не особенно воодушевляло. Будь его воля, он бы занялся чем-нибудь другим, более интересным. По крайней мере, так показалось Введенскому.

Введенский хорошо понимал чувства главного иерарха страны, он тоже с детства не жаловал длинные церковные службы. Быстро терял к ним интерес, внимание рассеивалось, мысль улетала куда-то далеко. К тому же он не любил Троицу по одной специфической причине; запах свежескошенной травы был ему так неприятен, что его иногда даже начинало мутить. И сейчас он ощущал подобные позывы. Будь он тут один, непременно бы уже ушел. Но об это мне могло быть и речи, придется здесь находиться, пока они не покинут храм все.

– Пойдемте, - словно бы проникся его ощущениями, шепнул Иисус.

Они проследовали тем же путем, только в обратном направлении. И снова перед ними, словно как по команде, молча расступались верующие. При этом никто не высказал ни одного попрека.

Они вышли на улицу. Иисус был задумчив и хмур. При этом он жадно заглатывал воздух.

– Мне не нравится запах свежескошенной травы, - сообщил Он Введенскому. Тот удивился такому совпадению.

– Мне - тоже. Меня от него мутит.

– Меня - тоже. Впрочем, не это главное.

– А что главное?

– Эта невероятная пышность, эти обряды. Для чего они, какой в них смысл? Я совсем задумывал другое. Вы понимаете меня, Марк?

–

Хотел бы надеяться, что да. Помните, Вы тогда обещали: "все это будет разрушено, так что не останется камня на камне".

– Обещал. И выполню свое обещание. Только разрушать надо не храмы, а ложную веру, что проповедуют в них. Храм можно снова отстроить - и все повторится сначала. Неужели повсюду точно так же.

Эти обращенные к нему слова, заставили Введенского задуматься.

– Нет, не повсюду. Я знаю церковь, где все по-другому.

– Тогда поедем туда, - не раздумывая, проговорил Иисус.

– Это не близко, в Подмосковье.

– Зачем нам туда тащиться, - вмешался в разговор апостол Павел.
– Мне тут очень понравилось. Очень все торжественно и красиво. Я предлагаю остаться в этом храме до конца службы.

– Ты можешь остаться, Шауль. Никто тебе не мешает. Может, есть желающие к тебе присоединиться. - Иисус обвел всех апостолов взглядом. Но все они молчали.

– Да, нет, ты же знаешь, мы поедем с тобой куда угодно, куда ты, туда и мы, - пробормотал апостол Павел. Но прозвучали эти слова не слишком искренне.

Иисус ничего не ответил, вместо этого посмотрел на Введенского.

– Куда отправляемся?

Введенский назвал город.

– Я слышал про это место, это, кажется, не так и далеко. Навигатор поможет нам. Едем.

К удивлению Введенского до нужного места они добрались рекордно быстро. Обычно езда по этому маршруту сопровождалось долгим стоянием в пробках. Но на этот раз они не потеряли в них ни минуты, они словно бы волшебным образом рассасывались на всем протяжении их пути. И Введенский не мог ни задуматься над этим феноменом. Он вспомнил, как молча, без единого выражения недовольства расступались люди перед ними в храме. Это не может происходить случайно, тут действует некая могучая сила. При случае он расспросит о ней Иисуса.

По просьбе Введенского они остановились возле небольшой старинной церкви. Он опасался, что служба уже закончилась, но к его радости она еще продолжалась. Народу было много, но места хватило и вновь прибывшим. Все сразу обратили внимания на странную кампанию, но никто не вымолвил ни слова.

На этот раз Иисус не стал проходить вперед, а расположился недалеко от входа. Все остальные встали рядом с ним.

Введенский увидел, что отец заметил его появление, как и его спутников. Но даже не изменился в лице, а продолжил службу. Введенский знал, что он всегда это делал с большой душой, самоотдачей, вкладывая в нее всего себя. Не случайно же он был так популярен не только в этом городке, но и в его окрестностях. Посмотреть и послушать отца Вениамина приезжали нередко из весьма отдаленных поселений.

Введенский гордился и уважал отца за такое отношение к своему делу. И сейчас ему очень хотелось, чтобы и его спутники и в первую очередь Иисус тоже прониклись бы этим чувством. Он старался незаметно наблюдать за Его лицом. И ему в какой-то момент показалось, что Он взволнован. Впрочем, Введенский до конца не был в этом

уверен.

Служба завершилась, взволнованные прихожане потянулись из церкви. Они тоже вышли на улицу.

– Я бы хотел познакомиться с настоятелем этого храма, - произнес Иисус.
– Ведь это ваш отец?

– Да, - подтвердил Введенский.
– Надо немного подождать. Он скоро выйдет их церкви. Обычно после службы он какое-то время пребывает в одиночестве. Ему надо успокоиться, вернуться в прежнюю жизнь. Однажды отец мне сказал, что когда он служит, то его душа воспаряет вверх.

– Я это почувствовал, - произнес Иисус.
– Подождем. Пусть ваш батюшка снова воссоединится со своей душой.

Все беспрекословно восприняли решение Иисуса, однако, наблюдая за апостолами, у Введенского сложилось впечатление, что не всех оно обрадовало. Некоторые из них предпочли бы уехать.