Второе пришествие
Шрифт:
– Мне трудно привыкнуть к такой мысли, привык смотреть на Бога по-другому.
– Но только так и возможно общение в виде диалога, он основа всего, что происходит, непременный атрибут любого развития. Там, где нет диалога, нет и развития, а есть деградация. Это была ошибка.
– Ошибка? Но в чем? И кого?
– не понял отец Вениамин.
– Я не внушил мысль, что люди и Бог должны разговаривать друг с другом на равных.
– Разве такое возможно?
– Вполне. Только такое общение может быть плодотворным. Все, что носит односторонний характер, изначально
– Не знаю, я не могу сразу привыкнуть к такой мысли. Всю жизнь я обращался к Тебе с молитвой. И ждал знака от Тебя.
– Вот я и пришел.
– Да, пришел, - подтвердил отец Вениамин.
– Но все происходит совсем не так, как я ожидал.
– Господь - это не господин. Вы должны понять и принять эту мысль. Так вам внушали, но это не правильно. Это чересчур простая схема. Хотя, каюсь, когда-то я и сам так полагал.
– Вы критикуете самого себя?
– изумился отец Вениамин.
– Что вас в том удивляет. Разве мир совершенен. Когда он станет таковым, тогда исчезнет и критика. В том числе и в божественный адрес.
– Могу ли я Тебя спросить?
– Разумеется.
– Почему Ты пришел ко мне, почему пришел в мою церковь.
– Мы приехали к вам со службы в храме Христа Спасителя, - произнесла Мария Магдалина.
– Там все безжизненно, мертво. Там нет духа ни в тех, кто проповедует, ни в тех, кто внимает проповедям. А у вас тут живое. И это благодаря вам.
– Вы слишком добры ко мне, - растрогался отец Вениамин.
– Просто я всегда знал, что Ты существуешь. И это придавало смысл моей жизни. Не представляю, как бы я жил, если бы не Ты.
– Так нельзя, - мягко возразил Иисус.
– Неверно сосредоточиваться на чем-то одном. Это ведет к фанатизму. Бог - это единство во всем, а не единство всего. Помните всегда об этом отличии. А теперь нам надо идти, нас ждут другие дела и другие встречи.
– Могу я Тебе задать личный вопрос, хотя понимаю, что не имею на то право? Но не могу удержаться.
Иисус несколько мгновений смотрел на священника, затем улыбнулся.
– Ты хочешь узнать о своей жене, как она там, на небесах.
– Да, Отче, хочу, - смиренно подтвердил отец Вениамин.
– У нее все замечательно, она прекрасная женщина. Только сильно переживает за твои отношения с сыновьями. И особенно - с Марком.
– Ты безмерно добр к нам.
– Отец Вениамин снова упал перед Иисусом на колени.
Но на этот раз Он не стал его поднимать, а молча вышел из комнаты. Вслед за ним потянулись и все остальные.
17.
Введенский вышел из дома вместе со всеми. Внезапно он остановился. Иисус удивленно посмотрел на него.
– Я должен вернуться к отцу, - сказал Введенский.
– Вы правы, ему вы сейчас очень нужны, - согласился Иисус.
– Увидимся в ближайшее время.
– И приезжайте с Верой, - добавила Мария Магдалина.
– Обязательно, - горячо заверил Введенский.
Он вернулся в дом. Отец сидел за столом. Вид у него был отрешенный. Он взглянул на вошедшего, но это продолжалось
Введенский сел рядом с ним. Молчание продолжалось долго. Он терпеливо ждал, когда отец вернется в привычный мир. Но тому после пережитого потрясения это было сделать не просто.
Наконец, отец стряхнул с себя оцепенение.
– Что это было?
– задал он вопрос.
– Ты это знаешь не хуже меня.
Отец Вениамин отрицательно покачал головой.
– Нет, ты ошибаешься, я ничего не понимаю. Объясни, прошу тебя.
Введенскому стало грустно. Он прекрасно понимал состояние отца. Всю жизнь он верил в одного Христа и вдруг появился совсем другой Христос. Не канонический, а абсолютно непостижимый. И все же это был именно Он. И отец признал этот факт. Но теперь не в состоянии отойти от потрясения. На его месте он бы тоже пребывал в схожем состоянии.
– Нам надо поговорить, отец. Но только в том случае, если ты готов воспринимать правду. Все мы живем в огромном океане иллюзий, а то и откровенной лжи. Я думаю, для того и приходят пророки, в том числе и Иисус, чтобы помочь нам выбраться из него на землю обетованную, где царит правда и истина.
Отец Вениамин какое-то время сосредоточенно молчал, при этом избегал смотреть на сына.
– Ты полагаешь, что я всю жизнь и во всем ошибался?
– Это так и не совсем так.
Теперь отец Вениамин удивленно посмотрел на сына.
– Поясни. Я что-то плохо тебя понимаю.
Марк тяжело вздохнул. Разговор с отцом только начался, а ему уже каждое новое предложение дается с трудом.
– Ты искренне верил в то, что проповедовал и воодушевлял этой верой многих других. И они становились от этого лучше. Разве это не проявление истины? Но это происходило не в силу учения, которое ты излагал, а благодаря твоему искреннему убеждению в истинности того, что ты говорил людям. Я иногда думаю, что лучше искренне заблуждаться в чем-то, чем знать истину, но при этом быть к ней равнодушным. Помнишь, как говорил апостол Павел.
– "Если я говорю языками человеческими и ангельскими,
а любви не имею, то я - медь звенящая или кимвал
звучащий. Если имею дар пророчества и знаю все тайны и имею всякое познание и всю веру, так, что могу и горы
переставлять, а не имею любви, - то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, - нет мне в том никакой пользы". Ты об этом?
– Да, об этом, - подтвердил Марк.
– Он сел рядом с отцом.
– Мы многое не знаем и не понимаем. Я бы сказал: мы почти ничего не знаем и почти ничего не понимаем. Но все же кое-что ясно: то, как сложилось христианство за свои две тысячи лет, оказалось не верным и порочным. Это один сплошной грандиозный обман. И ты тоже в нем участвуешь. Поэтому Он и пришел на землю снова. Он больше не мог наблюдать, как нагло используют Его имя во имя корыстных дел. Вспомни, отец, не об этом ли ты говорил в свое время с епископом Антонием? Ты был тогда настроен значительно радикальней. Может, от того, что был моложе.