Второе пришествие
Шрифт:
– Пссс, меня? – переспросил пацаненок. – Я же мелкий и не страшный.
– Как сказать, не страшный. По-моему, даже очень. В смысле, опасный, с этой винтовкой. Обещай, что ты без раздумий выстрелишь в мутанта, который будет представлять для нас опасность?
– Угу, ладно, обещаю. – Неуверенно ответил Бубка.
– Что-то не чувствуется боевого задора.
– Ладно, выстрелю.
Рэб огляделся по сторонам и увидел ползущего лотерейщика, которому рубер переломал все кости. Тварь, еле живая, все равно пыталась ползти к людям.
– Вон, видишь эту полудохлую тварь, – Рэб показал
Мальчишка привстал.
– А куда стрелять?
– В голову, если не хочешь поиздеваться над ней.
– Не, не хочу. Мне ее жалко даже.
– Мне тоже, но когда она доползет, то захочет съесть тебя, поэтому нам придется убить ее, в смысле, тебе.
Бубка встал на коленки, расставив их под прямым углом, уверенно упер карабин в плечо, целился несколько секунд и выстрелил. Пуля пробила череп мутанту и вышла из подбородка, подняв фонтан земли, смешанной с кровью. Лотерейщик дернулся и замер.
– Поздравляю, ты завалил лотерейщика, не самого мелкого мутанта.
– Спасибо.
– Пойдем завтракать, проголодался, поди?
– Жутко. Живец дашь?
– Конечно, теперь у нас есть несколько черепушек, в которых завалялись спораны.
Рэб нашел в убитом лотерейщике один споран. В другом, убитом рубером, еще два. Остальные убитые мутанты были слишком молоды для этого. Пока кипятился чайник, Рэб в своем «шейкере» взболтал раствор из споранов и поставил фильтроваться. Оставшийся на утро глоток вчерашнего живца они разделили с Бубкой пополам. Жидкость придала сил и аппетита.
Следов ночного переживания на мальчишке не осталось совсем. Он активно стучал ложкой по миске, громко сопел и хлебал, поглощая еду с большим удовольствием. Рэб смотрел на него и верил, что Улей, даст бог, воспитает из мальчишки настоящего бойца.
Бубка первым услышал шум и замер.
– Что? – заметил Рэб его напряженную позу.
– Шум, от двигателей.
Рэб выглянул из люка. Поднял в него Тигр и приложился к прицелу. В полукилометре от них по проселку ехали пять машин, две из которых были вооружены крупнокалиберными пулеметами. На машинах имелся серьезный обвес для тарана мутантов. Мысли заметались в голове, бежать или остаться? Рэбу стало жаль, если у них отожмут «бардак». Без него они, как черепахи без панциря. Бежать тоже было поздно.
Рэб залез внутрь машины.
– Кто там? – спросил Бубка, пытаясь понять по выражению лица Рэба степень опасности.
– Сиди тут и не вылезай, даже если услышишь выстрелы. Обещаешь?
– Угу. Только ты это, не строй из себя гордого, – дал неожиданный совет Бубка.
– Хорошо, – Рэб выбрался наружу через боковой люк, оставив оружие в машине.
Глава 4
Правило золотой середины Варн, ставший в Улье Миражом, постигал на собственном горьком опыте. Преисполненный трогательного поклонения Рэбу и его вере в жертвенность, как смысл жизни, он чуть не лишился головы. С первых дней в Улье Варн стал собирать новичков в общину, по образу и подобию общины Рэба. Народ, напуганный смертельным миром, послушал его, доверился и поначалу всё шло, как
Благодаря жемчужине из головы Рэба-мутанта, Варн быстро развил в себе дар, позволяющий создавать двойников-призраков, за что его прозвали Миражом. Этот дар здорово помогал во время разборок с врагами из числа людей и мутантами. И все шло хорошо, община вооружилась, построила укрепления на выбранном стабе, заработала себе репутацию опасного противника, и казалось, впереди ждет вполне определенное будущее, лучшее, чем у большинства людей в Улье.
В определенный момент Мираж почувствовал натренированным за годы службы чутьем, что в его приближенном окружении затевается какой-то заговор. Только случай помог ему избежать смерти. Миража хотели убить во сне те люди, которых он считал своей опорой и даже друзьями. Вера в жертвенность во имя блага других дала трещину.
Мираж сбежал из стаба и некоторое время перебивался тем, что нанимался в рейдеры, выступая в группе в качестве голографической наживки. Как-то ему попался один из тех, кто предал его. От него Мираж узнал, что после его бегства стаб просуществовал два месяца, интриги и дрязги доконали общину. Кто-то открыл ворота врагам, и община перестала существовать.
– А меня-то за что вы хотели убить?
– Мы думали, что ты слишком мягкий лидер, но присвоивший себе много власти. Добровольно ты бы не отказался от нее, вот мы и решили…
– Ясно, значит, лучше убить человека, чем спросить?
Мираж организовал вторую общину, но, уже используя те навыки, которым был хорошо обучен за время службы во «внешке». Он все так же был уверен в том, что делает людям добро, только другими методами. Эта община просуществовала еще меньше, чем первая. Народ, в удавке из жестких правил и наказаний за их нарушение, быстро пришел к мысли устроить покушение. Миражу опять повезло, и он остался жив, хотя и был ранен.
Отлеживаясь в одном вонючем стабе-притоне, Мираж размышлял о том, что делает не так. Ему очень хотелось поговорить об этом с самим Рэбом, но времени до его возвращения было еще слишком много. Да и вернется ли он в Улей снова? Что если он забыл его, как страшный сон и крестится теперь и просит Бога не возвращать его обратно. Мираж не хотел в это верить и потому не уходил далеко от кластера, в который должен был загрузиться его сэнсэй.
Был и второй вариант: отправиться в стаб, созданный Рэбом, и расспросить его обитателей о том, как удалось этому человеку объединить их, сдружить, превратить в настоящее общество, способное противостоять вызовам смертельного мира. Только стаб, организованный Рэбом, находился очень далеко, и дорога к нему была опасна. К дате возвращения Рэба можно было и не успеть.
Иногда Миражу хотелось плюнуть на это неблагодарное занятие, делать добро людям и жить так, как хочется. Выбор предпочтений в Улье, правда, был не велик, да и не хотелось особо ничего из этого бедного списка. В душе Мираж иногда ловил себя на том, что чувство соревновательности в нем никуда не исчезло. Что все его попытки организовать общину не что иное, как желание перещеголять Рэба, чтобы показать тому по возвращению в Улей свой процветающий стаб, в котором он добрый и справедливый бог, окруженный любящей паствой.