Второе пришествие
Шрифт:
Глава 2
ПОСЛЕДНИЙ ИЗ ФЕРГОВ
Утро следующего дня выдалось ясным, морозным. Гладко выбритый и выспавшийся, я с удовольствием прогулялся по хрустящему снежку под конвоем Эдика от поселка до институтского комплекса. По пути к охраняемым постройкам, прижатым к основанию сопки, я еще раз повторил про себя, что не буду ввязываться в мероприятия, организованные моим братцем. Так, понаблюдаю со стороны. Хотя было интересно, удастся ли им пробудить организм, выдержанный во льду десять тысяч лет? А вот дальше… Будь моя воля, я бы этот организм сразу после окончания эксперимента отправил обратно в анабиоз, причем обязательно чем-нибудь
В череде моих темных будней вчерашний вечер получился светлым пятном. После зоны с населяющими ее первобытными персонажами очутиться среди ученых, что-то бурно обсуждающих на очищенных от снега дорожках, молодых мам с колясками, гукающих за стеной младенцев, щелчков мальчишечьих клюшек, раздающихся с хоккейной площадки, – все это было как маленький отпуск в раю. Полтора года за колючей проволокой затерли чувства, словно напильником. Однако вчера вечером они оттаяли, и я вспомнил, какой прекрасной бывает жизнь свободных людей, каким роскошным подарком их наградила судьба.
Меня поселили в общежитии для офицеров внутренних войск. Крохотная комнатка с маленьким окном, откуда открывался вид на лесистый склон, когда-то служила кладовой. В ней умещалась лишь кровать и лакированная тумбочка, но мне и этого было достаточно. Когда я вошел в казенный номер, на кровати поджидала стопка одежды: рубашка, брюки, свитер, белье; на вбитом в дверь гвозде висела зимняя куртка, а на коврике стояли высокие ботинки. Вещи были новыми, с военного склада, пахнущими кожей, краской и сукном. Только свитер, теплый и легкий, был явно домашней вязки. Я немедленно сбросил лагерную одежду и облачился в гражданское. Хотя бы временно можно почувствовать себя человеком.
Одноэтажное здание столовой ютилось между общежитием и многоквартирным домом для сотрудников НИИ. К семи часам вечера в зале собралось приличное общество из ученых и офицеров с семьями. Возле буфета в очереди за пирожками толкались солдаты-срочники. Набрав на раздаче разных блюд, с подносом в руках, я отправился следом за Эдиком в поисках свободного столика.
– Валерий Павлович! – окликнул кто-то.
Мы с Эдиком дружно повернули головы.
От окна махала Любовь Андреевна. Ее соседом по столику был семилетний щекастый крепыш, с презрением ковыряющий ложкой гречневую кашу.
– Присаживайтесь, – пригласила она. – У нас свободно!
Скупо пожелав ей приятного аппетита, Эдик опустился на потертый стул, показывая своим примером, что я должен сделать то же.
– Вам понравился свитер? – поинтересовалась психолог, когда я разделался с салатом из морской капусты и собирался приступить к сарделькам и грече.
– Миленькая вещица.
– Это я связала.
– В самом деле? У вас золотые руки.
– Да бросьте! – засмеялась она. – Просто балуюсь вечерами, чтобы освободить голову от работы…
Фамилия у нее была Симонова, как у актрисы, игравшей в «Обыкновенном чуде». Любовь Андреевна закончила медуниверситет в Санкт-Петербурге, изучала мышление и мотивации, была отмечена международными наградами и одной премией правительства. Перебраться в поселок Научный ее пригласил Штильман, заинтриговав редкой возможностью поковыряться во внеземном разуме. Мужа у нее не было, поэтому Любовь Андреевна долго не раздумывала – собрала вещи, взяла за руку сына и прилетела сюда. Обо всем этом я узнал на следующий день, пока мы томились в ожидании начала эксперимента по выковыриванию гуманоида из ледяной скорлупы. В столовой же, как объяснил
– Вы очень похожи, – сказала Симонова, когда Эдик отлучился за второй порцией компота. Русые волосы мягко обрамляли ее приятное улыбчивое лицо.
– Похож на кого? – не понял я.
– На брата.
– Меня до конца дней будут с ним сравнивать, при этом обязательно упрекая, что я не такой же правильный, как он.
– Я бы не стала никого упрекать. Люди должны быть разными.
– Как он здесь оказался? Раньше Сережа делал карьеру в ФСБ.
– Его назначили руководителем проекта. Сергей Павлович координирует научную и силовую части.
…Не знаю, почему следующим утром, шагая к филиалу НИИ, мне вспомнилась участливая женщина Любовь Андреевна. Возможно потому, что от общения с ней дохнуло милым, уютным, домашним.
В секретной лаборатории подземного комплекса собралось человек двадцать ответственных специалистов, принимающих участие в проекте. Все рабочие места были заняты. Привалившись плечом к стене, я скучал в глубине зала возле гудящих шкафов с электроникой. Место перед монитором для меня не нашлось, но оно мне было и не нужно. Эдик куда-то запропастился, и я какое-то время стоял один, пока ко мне не присоединилась Любовь Андреевна. Ей тоже не нашлось места за пультами – ее работа начнется только завтра.
Загороженная стеклом дальняя часть зала, залитая светом софитов, напоминала театральные подмостки, на которых вот-вот разыграется представление, в то время как погруженный в полутьму партер со зрителями притаился в ожидании. Мой брат, сложив руки за спиной, изображал важную птицу, прохаживаясь взад-вперед перед стеклом, за которым голубел массив ледяной капсулы. Периодически воздух оглашали доклады специалистов о температуре льда, характере кардио– и энцефалограммы гуманоида.
– Сегодня пройдет первая фаза эксперимента, – шепотом объяснила Любовь Андреевна. – Ученые попытаются вывести пришельца из анабиоза. Если процесс пройдет успешно, врачи около суток будут наблюдать за его состоянием. В случае положительного исхода попробуем провести первый допрос завтра.
– А кто будет переводить его бредятину?
– Военные располагают каким-то лингвистическим устройством. На самом деле технические детали не так важны. Гораздо больше мы опасаемся разума пришельца. Он может преподнести такие сюрпризы, которые даже невозможно представить. Понимаете, Валерий Павлович…
– Можно Валера.
– Понимаете, Валера, официально в России никто подобных допросов не проводил. Мне удалось ознакомиться с некоторыми документами, из которых следует, что в наши руки в основном попадали мертвые пришельцы, причем в большинстве своем отдельными частями. Штильман говорил, что в конце 40-х годов прошлого века в Розуэлле состоялась серия допросов оставшегося в живых пилота НЛО. Допросы прошли очень успешно, американцы узнали о мироустройстве цивилизации пленника и других важных вещах. Однако они не делятся секретами, как им удалось его разговорить. Нам придется начинать все с нуля. Поэтому для нас очень важно иметь человека, обладающего опытом в подобных делах.