Второе рождение

Деревянко Юрий

— Девушка, куда Вы торопитесь? Вы ведь уже приняты. Поезжайте пока домой.

— Домой?

Подумав немного, ответила:

— Простите, но мне некуда ехать.

— Вы можете поехать к Вашей матери.

— Простите, не могу.

— Минуточку, — отвечает канцеляристка, углубляясь в компьютер. Поклацав по клавишам, она поправляет.

— Можете. У неё достаточная жилплощадь и Вы проживали с ней до переезда в город.

— Но у нас с мамой плохие отношения.

— Простите, девушка, но налаживание отношений с родителями — не в моей компетенции.

— Ну пожалуйста…

— Извините — не положено. До

начала занятий ещё два месяца.

— Но я очень Вас прошу.

— Девушка, не отнимайте моё время. Даже если вы заплачете…

— Я не умею плакать. Это не предусмотрено моей конструкцией.

— Чем?

Опёрлась ладонями на край стола и негромко пояснила:

— Мама не должна узнать — во что я превратилась. Ни в коем случае. Если не понимаете — посмотрите внимательнее в моё личное дело.

— Девушка, вы только зачислены на первый курс, а уже пытаетесь мне указывать? Придёте как все — после двадцатого августа.

* * *

— Дура! Дура! Дура! Дура! Зачем поторопилась увольняться?!

Легко ругать саму себя. Но ехать к маме — самая худшая идея, какую только можно придумать. И дорога обратно на мойку закрыта. Серёжа уже сказал, что на освободившееся место взяли какого-то студента. Прислонилась спиной к прутьям забора, огораживающего институт и закрыла глаза. Проверила оставшиеся деньги. Их хватит, чтобы дотянуть до конца лета, но оставаться без копейки боязно. Домой пошла медленно — по пути обдумывая возможные выходы из ситуации. А потом просто открыла объявления о найме на временную работу.

* * *

— Надэжда! — кричит с акцентом напарник. — Пачэму твой копаеца?!

— Лови!

Крик сквозь тряпочную повязку получается не очень громким. На голове — каска поверх косынки, на руках — брезентовые рукавицы. Работа совсем не женская, но раз погналась за длинным рублём — нечего жаловаться, что спецовка в цементной пыли. Прораб долго и заковыристо матерился, когда брал на работу. Впрочем — вскоре поняла, что это просто его стиль руководства. Узнала много новых слов, в том числе — из блатного жаргона. Но хуже всего то, что приходится работать на жаре. Поэтому тряпки на голове приходится постоянно поддерживать мокрыми. От этого к вечеру они выглядят ужасно грязными. Радует только то, что к силиконовой коже не липнет никакая грязь — вечером достаточно быстро ополоснуться под душем. А можно зайти на прежнюю работу и попросить:

— Серёженька, есть клиент на наружную мойку.

Нет — конечно, он не поливает моющим средством и не моет из паромойки под давлением. Просто быстро прошмыгнуть в тесную душевую, обмыться там и дождаться в любимом кресле — когда у Серёжи закончится рабочий день. А потом отправиться на прогулку. Он шутит:

— Сегодня ты опять конвоируешь меня до дома?

— Я ещё не сотрудница.

— Я узнавал. Без экзаменов могут взять только сотрудника полиции с хорошим послужным. В каком Вы звании, Надежда Антоновна?

— Рядовой необученный.

Иногда прогулка заканчивается поздно. И дома уже нет сил готовиться к переезду. Хочется только лечь, подключить зарядку и заснуть побыстрее. Потому, что утром рано — снова на работу. И работа через день на мойке уже кажется совсем лёгкой. А когда выдаётся свободный выходной — начинается стирка и постепенная упаковка вещей. Первыми уложила зимние. Долго крутила в руках кринолин, с улыбкой вспоминая новогодний

бал. Китель так и подмывало оставить — чтобы прийти в нём устраиваться в общежитие. Но снова подавила в себе это желание и аккуратно спрятала его. Оставила только форменную юбку и строгие чёрные туфли.

* * *

До переезда остаётся всё меньше. На стройке получила расчёт, попутно выслушав очередную дозу словесных помоев. Зато и сумма оказалась почти вдвое больше обычного заработка на мойке, так что на радостях позволила себе купить новую сумочку, которую тут же набила пряжей для вязания. А следующим вечером возвращалась со свидания поздно. И услышала уже привычное:

— Ч, тёлка.

Обернулась, сразу включив видеозапись. Морально уже готова к бою. Этот не похож на обычную городскую шпану. Гораздо старше, высокий и грузный. Правую руку держит в кармане. В темноте переулка трудно различить лицо. Но он подходит близко, так что сразу попятилась.

— Тёлка, это ты тут нормальных пацанов легавым сдаешь?

Сомнений в его намерениях больше нет, так что сразу вызвала полицию. Чтобы заснять лицо нападающего получше, приходится таращиться ему в глаза.

— Дядя, не гони волну. Каким легавым?

— Не вкручивай мне хрен в ухо, подсадная.

— Дядя, какого хрена? Ты меня за сучку держишь?

— Я тебе не дядя и ты мне не племяшка.

Он резко выхватил из кармана пистолет и направил в живот.

— Сдохни, сучка.

Пистолет успела разглядеть. Старенький, потёртый, с толстым коротким глушителем на стволе. А главное — успела дёрнуться в сторону в тот момент, когда пистолет вздрогнул в его руке. Выстрел прозвучал негромко — будто на пол уронили кирпич. Почувствовала удар в бок, от которого немного отбросило назад. Вскрикнула — будто от боли — и сразу упала. Замерла с широко раскрытыми глазами и открытым ртом. Он наклонился, держа голову на прицеле. От страха оцепенела, боясь шевельнуться. Он осторожно тронул левой рукой шею. Довольно хмыкнул. Секунды тянулись, будто часы. И этих секунд хватило, чтобы понять — как действовать дальше.

И потом настала его очередь вскрикнуть, когда пластиковые пальцы вцепились в пистолет и вырвали его из расслабившейся руки. Рукоятью ударила его в лицо, ногой добавила пониже, заставив с хрипом согнуться, прыжком встала на ноги, чуть присела на расставленных ногах и прицелилась.

— А теперь не гони волну, фраер, и присохни к месту. Запомни — лучше трое осудят, чем шестеро понесут. А я-то в твою шайбу не промажу. Я в медный пятак пулю укладываю.

— Сучка, кто ты? — выдавил из себя мужик.

— Меня из спецназа выгнали за подлючность. Понял, фраер?

— Сссука, — прошипел мужик, глядя, как та, что целится в него его же пистолетом, отходит осторожными шагами вбок — к стене дома.

Уже утром — дома — разделась и осторожно осмотрела себя. На левом боку вырван кусок мягкой оболочки и в месте косого удара на пластике остался след от пули. Кажется — разбит один из сенсоров касания. К счастью — оторванный кусок не потерялся, болтаясь под простреленной блузкой. Так что, стараясь быть очень осторожной, приложила его на место и заклеила дыру пластырем. Легла на кровать и закрыла лицо ладонями. От пережитого страха затрясло. Не утешали ни восторги участкового, ни то, что этот стрелок теперь на несколько лет исчезнет с района. А потом позвонила Диме.