Второе Установление
Шрифт:
Шести футов ростом, с выпяченным подбородком, с жестко очерченным ртом, в адмиральском мундире Лорд Стеттин неизменно потрясал сжатыми кулаками, заключая свои реплики.
— Итак, у вас были две недели, и в итоге вы являетесь ко мне с никчемными россказнями.
Полно, сударь, скажите мне самое худшее. Будет ли мой флот искромсан на кусочки? Должен ли я сражаться одновременно как против людей Первого Установления, так и против призраков Второго?
— Я… я повторяю, ваша светлость, я не п… пре… предсказатель. Я… я в полном… недоумении.
— Или
— Я г… говорю только правду, и я должен вам н… напомнить, ваша с… светлость, что я гражданин Установления. В… вы не можете применить ко мне насилие, иначе в… вам не избежать серьезных последствий.
Лорд Калгана оглушительно расхохотался.
— Детские угрозы! Ужасы, которыми можно напугать одних идиотов. Хватит, господин Мунн, я был с вами терпелив. В течение двадцати минут я слушал, как вы подробно излагали мне утомительную чушь, на сочинение которой у вас ушли, наверное, бессонные ночи. Напрасные усилия.
Я знаю, что вы явились не только затем, чтобы разгребать мертвую золу, оставшуюся от Мула, и подогревать пепелище — вы явились сюда за большим, хотя и не признаетесь в этом. Ну что, прав я или нет?
Взгляд Мунна выражал неподдельный ужас; более того — бедняга даже не мог вздохнуть. Лорд Стеттин заметил это и похлопал гостя с Установления по плечу так, что тот закачался вместе со стулом, на котором сидел.
— Хорошо. Будем откровенны. Вы изучаете План Селдона. Вы знаете, что он уже недействителен. Вы знаете, возможно, что теперь моя победа неизбежна. Я и мои наследники — вот кто будущие победители! Послушайте, дружище, какая разница, кто именно создаст Вторую Империю, если она так или иначе будет создана. У Истории нет фаворитов, не так ли? Вы боитесь сказать мне? Вы же видите, что мне известно о цели вашей миссии.
Мунн хрипло выговорил:
— Чего в… вы х… хотите?
— Вашего присутствия здесь. Я не желаю, чтобы излишнее доверие к Плану испортило его. Вы понимаете в этих вещах больше моего; вы заметите небольшие ошибки там, где я могу их упустить.
Послушайте, вы будете потом вознаграждены; вы получите свою честную долю добычи. Что вы можете сделать, вернувшись на Установление? Отвратить почти неизбежное поражение? Продлить войну? Или это просто патриотическое желание умереть за отечество?
— Я… я… — Мунн поперхнулся и замолчал, не в силах выговорить ни слова.
— Вы остаетесь, — доверительно сказал Лорд Калгана. — У вас нет выбора. Погодите-ка, — вспомнил он уже напоследок. — Меня проинформировали, что ваша племянница принадлежит к роду Бейты Дарелл. Это так?
Хомир издал сдавленное «Да». В этот миг ничто, кроме холодной истины, не могло придти ему в голову.
— Это известный род на Установлении?
Хомир кивнул:
— По отношению к которому Установление не потерпит никакого оскорбления.
— Оскорбления!
— Четырнадцать.
— Так! Что ж, ни Второе Установление, ни даже сам Хари Селдон не могут ни остановить ход времени, ни помешать девочке превратиться в женщину.
Сказав это, он повернулся на каблуках и, шагнув к задрапированной двери, разъяренно распахнул ее.
— Ради Космоса, зачем ты притащила сюда свою трясущуюся тушу? — загремел он.
Госпожа Каллия заморгала и сказала тоненьким голосом:
— Я не подозревала, что у тебя кто-то есть.
— Значит так. Я с тобой об этом еще поговорю. А сейчас я хочу увидеть твою спину — и побыстрее!
Ее поспешные шаги затихли в глубине коридора. Стеттин возвратился.
— Остаток затянувшейся интерлюдии. Это все скоро кончится. Четырнадцать, вы сказали?
Хомир глядел на него, и ужас охватывал его с новой силой!
Когда дверь бесшумно открылась, Аркадия вздрогнула. Краем глаза она сразу же уловила резкое движение, хотя и не спешила откликнуться на жест отчаянно манившего ее пальца. Но затем, словно укрепившись в своих подозрениях при виде этого белого, подвижного пальца, Аркадия на цыпочках подошла к двери.
Шаги отдавались в грозной тишине коридора. То была, конечно, госпожа Каллия. Хотя она больно вцепилась в руку Аркадии, та почему-то покорно согласилась следовать за ней. Госпожи Каллии, по крайней мере, она не боялась.
Но что все это значило?
Теперь они оказались в будуаре, который, казалось, весь состоял из розового пуха и сахарной ваты. Леди Каллия встала спиной к дверям. Она сказала:
— Это наш личный коридор ко мне… в мою комнату, понимаешь, из его кабинета. Ну его, ты понимаешь?
Большим пальцем она сделала движение, точно желая показать, что сама мысль о нем терзает ее душу смертельным страхом.
— Это такое везение… такое везение… — ее зрачки расширились, скрыв голубизну ее глаз.
— Не могли бы вы мне сказать… — робко начала Аркадия.
Каллия пришла в неистовство.
— Нет, крошка, нет. Нет времени. Снимай одежду. Пожалуйста. Пожалуйста. Я дам тебе другую, и они тебя не узнают.
Она полезла в гардероб, разбрасывая вокруг себя бесполезные тряпки, в лихорадочных поисках чего-то такого, что девочка могла бы надеть, не рискуя превратиться в приманку для похотливых ухажеров.
— Вот, это подойдет. Должно подойти. У тебя есть деньги? Вот, бери это все — и это тоже, — она стаскивала украшения с ушей и пальцев. — Только отправляйся домой, домой — на твое Установление.
— Но Хомир… мой дядя… — тщетно протестовала Аркадия сквозь заглушавшие голос складки ароматного и роскошного одеяния из пенометалла, которое госпожа Каллия в этот момент натягивала ей на голову.
— Он не сможет уехать. Пусик задержит его навсегда, но ты не должна здесь оставаться. Ох, дорогая, неужели ты не понимаешь?