Второгодник
Шрифт:
— Вы предлагаете возврат к капитализму? — Либерман, наконец, понял, о чем идет речь и успокоился. Он знал все за и против этой темы.
— Нет, нет! Я предлагаю плановый капитализм или рыночный социализм — как вам больше нравится. Просто капитализм мы переросли, а к социализму даже близко не приблизились. Поэтому — только смесь.
Либерман задумался. Идея и название ему неожиданно понравились. Он почувствовал, что при такой постановке вопроса можно устранить натяжки и допущения его собственной концепции, которые он вынужденно делал, не имея возможности говорить открытым текстом.
Я прервал
— Но все это вторично. Дело в том, что экономика сама по себе не существует. Она вплетена в тугой клубок из разнообразных общественных процессов: политики, идеологии, социальной, национальной, демографической сфер. Все они существенно влияют друг на друг и не существуют обособленно. Тот, кто сказал, что экономика решает все — полный профан. Нельзя управлять каждым процессом в отдельности. В этом смысле развитие экономики, внедрение экономических преобразований — вещи принципиально не выполнимые. У психологов существует такой классический эксперимент, когда нескольким участникам предлагается, вращая две ручки, загнать шарик в лузу, но на движение шарика в равной мере влияют и другие участники. Так вот с определенного количества игроков задача становится абсолютно нерешаемой. Искусство управления государством, или клубком процессов, или жизнью страны — это все одно и то же — состоит в том, чтобы сделать этот клубок гармоничным. Надо сбалансировать процессы, или, возвращаясь к психологическому эксперименту, игроки должны договориться о том, как они будут крутить ручки.
В капиталистическом обществе эта балансировка осуществляется рынком. Пусть однобоко, пусть уродливо, но зато неизбежно и автоматически. Америка, например, может себе позволить выбрать Президентом страны полного идиота. Большинство жителей: коммерсантов, военных, политиков — этого даже не заметят, так слабо он влияет на ситуацию по сравнению с рынком. Карл Маркс, будучи гениальным экономистом, наступил на эти грабли, обосновывая идею управления государством исключительно через экономические рычаги. По его мнению, для полного счастья надо лишь сосредоточить всю собственность в одних руках и организовать разумное планирование. После революции, сосредоточив всю собственность в своих руках, гениальный Ленин быстро сообразил, что такой подход не работает, и мигом вернул рынок и частную собственность. На время, чтобы разобраться, что к чему, что не так, почему гениальные идеи гениального Маркса не работают.
У гениального Сталина не было времени изучать все это, надо было срочно готовиться к обороне. Для этого он построил жесткую, вернее, даже жестокую вертикаль управления и провел индустриализацию, развил до очень высокого уровня науку и образование. В итоге страна совершила небывалый, невообразимый скачок в своем развитии. К 1945 году мы стали второй сверхдержавой в мире, даже несмотря на гигантские потери в войне. Никто и никогда таких высот в такие сроки не достигал.
Либерман заерзал на стуле и перебил меня:
— Молодой человек, мы с вами ушли в сторону. Вам не кажется, что не стоит читать мне политинформацию?
— Хорошо! Вы спросили о перспективах экономической реформы. Я отвечу вам кратко. Ваши реформы — это попытка, имея в руках две вожжи, запрячь в телегу табун в тысячу голов. А вы спрашиваете о перспективах. Они примерно такие
— Что-то все очень безнадежно! Голые эмоции, — хмыкнул Евсей Григорьевич.
— По моему мнению, я приукрасил ситуацию. Думаю, если бы Ленин представлял себе, какой сложности задачу он собирается взвалить на страну, то, наверное, отказался бы от революции. Наша страна представляет собой табун с гораздо большим количеством голов. К тому же, Леонид Ильич — это не Ленин и даже не Сталин.
— Договорились!!! Слышал бы кто, о чем я с тобой говорю!.. — помолчав и взяв себя в руки, Либерман спросил — И что ты предлагаешь?
— К этому и подводил, но вы, услышав привычные для себя затасканные слова: общественные процессы, сбалансированное развитие и прочее, — по привычке отключили мозг, даже не вникнув в смысл сказанного.
— Ну, что, что делать-то? — прорычал Либерман.
— Начать строить социализм!!! Беда лишь в том, что ни вы, ни Косыгин, ни Брежнев не имеете ни малейшего понятия, что это значит, как это выглядит и что для этого надо делать.
— А ты знаешь? — сарказм заструился по столу от Либермана ко мне.
— Похоже наш разговор теряет смысл. Вам не нужна пища для размышления. У вас уже есть думка, и вы ее думаете. Вы спросили о перспективах реформ — я вам ответил. И ответил, почему думаю так, а не иначе. А вообще-то мне нет никакого дела до того, что вы там наверху затеваете. Пустое это все. Слава богу, хоть за идею СЭЗ зацепились. Хотя, скорее всего, получится Чудище Ужасное. Слишком много художников взяли в руки кисточки. Вот вам еще коньячок, вот лимончик — выпейте и езжайте домой.
Мне чертовски захотелось сбежать от этого индюка упертого. Злость прямо клокотала внутри. Где-то краем зрелого мозга понимаю, что, в сущности, я такой же козел упрямый, как и он, и злит нас одно и то же, то, что собеседник не хочет привести свои идеи к моему знаменателю. Эмоции зашкаливают. Проклятое подростковое тело! Хотя кипит-то как раз моя старческая сущность. Черт, запутался совсем. Выпить бы, да при них неудобно, а без них глупо.
— Давай свой коньяк и остынь маленько, больно раскипятился.
— Я тоже выпью, — налив в три рюмки, бросил я. Нонна при первой возможности давно упорхнула.
— Давай, пацан, продолжай с того места, где я тебя перебил. Извини. Больно уж крамольные речи ты тут ведешь. Мне трудно к такому привыкнуть. Ладно. Итак, гармоничный клубок и балансировка процессов…
Либерман в самом деле выглядел виноватым или умело делал вид. Кто их там, небожителей, поймет.
— Чтобы сбалансировать клубок, нужны понятные практические критерии. Только вот, что это могло бы быть? Сразу скажу: однозначного ответа на этот вопрос у меня нет.
— А чем тебе идея социализма не подходит?
— А вы можете понятными фразами, в которых нет ни одного слащавого лозунга, объяснить, что такое социализм? Это необходимо, чтобы из этих словесных фантазий сотворить критерии для проверки практических действий. Думаю, что ни вы и никто другой с этой задачей не справится.
— Ну…если подумать…, то… — закатил глаза к небу Евсей Григорьевич.
— …можно натянуть гондон на глобус! Только это не подойдет.
— Я так с ходу не готов что-то предложить. А у тебя есть идеи?