Второй Беличий Песок
Шрифт:
Когда приступили непосредственно к перегонке, хлопот у грызуний прибавилось - потому как несильный огонь в печке поддерживали постоянно, то есть и ночью тоже, так что дежурили посменно. Перед началом собственно опыта через установку прогоняли много воды, чтобы замерить, сколько выйдет, а сколько улетучится в виде пара через неплотности; на основе этих данных и собирались высчитывать. И если пораскинуть в целом грызи могли все вместе, то делать постоянные замеры, записывать и считать кучу цифирей приходилось в основном Марисе, потому как белкачи пилили дрова и пихали их в топку, а Пушира взвалила на себя всю текущую возню и оттого тоже была не особо свободна. Хотя, конечно, никто до апуха себя не доводил
Вдобавок грызи использовали старую технологию, которая обеспечивала много чего - цоканье. Хотя все они были причастны ушами к ХимУчГнезду, раньше не пересекались, так что имели допуха чего цокнуть как чисто, так и не чисто поржать. Лущик и Пушира, как выяснилось, несколько лет назад были намеренно посланы в Щенков от своей большой семьи, обитавшей в цокалище Махришин, каковое находилось на берегу моря...
– На берегу чиво-чиво?
– уточнил Макузь.
– Моря жеж, - цокнул Лущик, - Ну, это очень большое озеро.
– Большое мягко цокнуто, - хмыкнула Пушира, - Такое, что не видно противоположного берега даже в самую светлую погоду и с холмов. Грызи, которые плавали вдаль, утверждают что там тысячи килошагов сплошной воды!
– А что тут удивительного?
– пожала плечами Мариса, - Ведь есть же тысячи килошагов леса, мы их слышим лично, кло? Так почему бы не быть тысячам килошагов воды.
– Логичечно, - согласилась Пушира, - Но лес это привычно для грызо, а вода не очень. Тем более знаешь какие там волны, оягрызу и мать моя белочка!
– Постоянно?
– удивился Макузь.
– Нет, только когда дует сильный ветер, - пояснил Лущик, - А когда ветер умеренный, он помогает плавать под парусами на лодках. И да...
Лущик мог долго, очень долго цокать про то, как под парусами и на лодках. Собственно большая часть возни в их цокалище крутилась вокруг этого, так что неудивительно. Осенью вернулись грызи, проведшие несколько лет в подробном расслушивании далёких южных островов, и по полученным данным начали готовиться к некоторым распилкам. В частности, экспедиция выяснила наличие и примерное количество акул в воде, а акула была первой в списке рыбой на вылов и употребление в пищу. Это было не только явно выгодно вслуху того, что хищная рыба не убегала, а сама набрасывалась, но и практиковалось вслуху чисто слышимой нехрурности вылова других рыб, которые не набрасываются. В любом случае, задача довезти в целости рыбное мясо на огромные расстояния не была лёгкой ни разу. Предполагалось использовать как следует теплоизолированный паклей трюм корабля как ледник, чтобы морозить продукт; рассчётов сделать было нельзя, но любая хозяйка знала, что в погребе лёд лежит себе в самое жаркое лето.
При этом давняя практика самовылова акул имела основной целью даже не добычу мяса - с кормом у грызей всё было более-менее ровно - а добычу плотной прочной шкуры, так называемого рыбьего меха. В частности, из рыбомешного клоха делали непромокаемые сапоги самого высокого сорта. Косяк заключался в том, что так сапогов много не получалось, хоть весь пух с хвоста выдерни - пока поймать акулу, пока обработать - только на один материал бухалось невгрызенное количество возни! В частности, это была задача для химиков, изобрести способы обработки клоха без использования дефицитных товаров, и Лущик с Пухой внимательно слушали, что получается по этому поводу.
– Кстати, Вспухина тут дала песку, - цокнула Мариса, - Они там допёрли, как из тара делать что-то вроде воска, и этой погрызенью пропитывать клох.
– И что получается?
– уточнил Макузь.
– Получается восковый клох, - точно ответила белка, - Как они цокали, если толстый клох положить на землю, это будет как мульча.
Под мульчой она, как и всякая огородная грызунья,
– Да, рулоном-то оно пошибче пошло бы, - вспушился грызь, - Тар, цокаешь? Это болотная торфяная жижа?
– Ну да, похожа на такую погрызень, которую называют "нефть".
– Этой дряни пух много наковыряешь, - цокнул Макузь, - Чтобы столько клоха фигачить.
– Надо разбрыльнуть, - пожала плечами Мариса.
Они и разбрыливали. По результатам первых двадцати перегонок продукта начало вырисовываться новое и интересное: сверху в ёмкости для охлаждённой жижицы стала скапливаться прозрачная жёлтоватая жидкость - это было слыхать через стекло, специально вкоряченное в бок железной посудины. Грызи почесали уши, намереваясь понять, что это вообще такое, и продолжили трясти. Когда ерунды в бачке стало вполне достаточно, провели подсчёт и выяснили, что происходит какое-то преобразование вещества...
– Это вы с чего взяли?
– осведомилась Пушира, хрумая клубнем топа.
– А вот, слухани, - показал на нацарапанное на доске Макузь, - Общее количество полученного практически равно количеству исходного, исключая потери. Поскольку вещество ниоткуда не появляется, то.
– А что это такое?
– В душе не грызём, - уверенно ответил грызь, - Но затем собственно и.
Далее грызи собрали научный совет в составе четырёх морд - благо, для этого стоило только цокнуть - и составили программу дальнейших действий. Она была, но не особенно подробная, так как в основном рассчёт был на то, что в результате опыта подтвердится отсутствие в дёгте чего-либо кроме дёгтя - ан нет. Макузь немедленно задался вопросами про плотность полученной жидкости, её испаряемость, растворимость и так далеко далее; приспособления для того, что провести замеры, на месте имелись, так что оставалось их сделать.
– А напушища вот это, плотность, жажкость?
– уточнил Лущик.
– Ну, в нулевых это стандартная процедура, - цокнул Макузь, - А поскольку она стандартная, то если результаты замеров совпадут с уже известным веществом, значит скорее всего это оно и есть.
– Понятно, - кивнула Мариса, - Вот в пушнину же, неведомая жижица из обычного дёгтя!
– Это она пока для нас неведомая, а может очень даже и.
– Всё равно заставляет разбрыливать, - вспушилась белочка.
Тут уж поперёк цокнуть было трудно, так что они продолжали разбрыливать и жечь в топке здоровенные поленья - извели уже очень приличную кучу, надо заметить. Золу при этом, естественно, аккуратно собирали, потому как из неё много чего можно сделать и куда применить - за ведро золы было немудрено получить ведро клубней, например. Эту погрызень использовали и на огороде, для опыления листьев от жуков и добавляли в почву, если на ней росло слишком много щавеля - так щавель рос тише, а всё остальное громче.
Постепенно количество полученной жижицы достигло нескольких уверенных зобов, а взятые пробы были измеряны всеми возможными способами. Чисто на слух жидкость напоминала ламповое масло, которым заправляли светильники - но его получали отстоем и фильтровкой подсолнечного масла, а никак не из дёгтя. Впрочем грызи знали, что одни и те же вещества можно извлекать из самых разных источников, так что шока от этого не испытывали. Мариса цокнула очевидное, что однако не сразу пришло в голову остальным - а именно возможность проверить, насколько хорошо жижица светит при горении. Наскоро сварганив фитиль, Макузь подпалил его от печки и занёс полученную лампу в норупло, закрыв двери и занавесив узкое окошко - так становилось хоть ухо выколи. Небольшой язык пламени вертелся на фитиле, бросая отсвет на бревенчатые стены и сурящики.