Второй Беличий Песок
Шрифт:
– Ну не цокни, - заметила Хвойка, - Не обязательно, что пуши будут за. Мыши это одно, а когда поезда по сотне вагонов кататься начнут, это другое. Кудахтанье подымется, возня...
– На то оно и цокалище, - цокнул Бульба, - Отошёл в Лес - и кло, нет возни.
– Поперёк не цокнешь, - согласилась Рилла, пырючись на Лес вокруг: возни не наблюдалось.
Останавливаясь на ночлег прямо в Лесу, обогреваясь костром и чаем с него, пуши вернулись к теме. Руфыс действительно оправился и таскал дрова не менее бодро, чем остальные. Как было рассчитано, следовало забросить
– Кстати, как назовём?
– спросил Бульба, когда уже почти протоптал тропу дотудова.
– Мм... Хвостий хвост!
– цокнула Рилла, и сама заржала.
..., который теперь назывался Хвостий Хвост, около трёх ночных комплектов дров. А для этого по двум промежуточным станциям должно было иметься двадцать комплектов. Если учесть что комплект легко утаскивался пушей, а на санках и все три, то дело продвигалось достаточно шибко. На четвёртый день Рилла и Руфыс уже пришли на ночёвку на Хвостий, дабы с утра отправиться ослушивать пруды и далее, куда достанет слух. Костёр, даром что маленький, проплавил снег до самой земли, так что возле него пахло не только дымом, но и сырыми листьями и хвойником, что было в пух. Привалившись бочком друг к другу и хвостами - к коряге, грызи смотрели на огонь и слушали, как потрескивают поленья. Зимой треск был приятен уху, потому как не следовало беспокоиться, что отлетевший уголь подожжёт что-нибудь.
– Как думаешь, Руф, - тихо прицокивала белка, - Грызь когда-нибудь сможет взлететь в воздух, аки птица?
– Хмм...
– прикинул тот, - Думаю что именно аки птица вряд ли. Птица она для этого приспособлена, а грызь нет.
– А как по другому?
– Ну например вот так, - Руфыс сложил из оттаявшего жёлтого листа подобие птички, и пустил вверх, - Слышишь, не сразу падает? А если такая штука будет большая, и на ней какой-то двигатель, чтобы разгонять, то.
– Пух ты!
– восхитилась перспективой Рилла, - Можно было бы пролететь над болотами и враз всё увидеть! Даже не знаю, стоит ли так делать.
– Что, пролетать над болотом?
– Да. Слышишь, возимся, лесок хрурный, снежок белый, кло. А так чего бы мы возились?
– Возиться можно и просто так, а не тару ради, - заметил Руфыс, - Просто есть такое правило, что новыми средствами нужно расхлёбывать новую кашу. То есть делать более всего то, чего нельзя было сделать старыми средствами. Всмысле, болота мы и пешком закартографируем. А вот если пух из хвоста а надо что-нибудь перебросить быстро, там где дорог нету - тогда по воздуху самое оно.
Подумав про самое оно, грызи довольно вспушились. По прошествии ночи же они не только вспушились, но и двинули непосредственно к тому, зачем затевали всё погрызище. Огибая плотные куртины кустов и прощупывая дорогу палками, Рилла и Руфыс пробрались вполне близко к незамерзающей воде. Овальный пруд диаметром шагов пятьсот казался совершенно чёрным, и судя по жирной масляной плёнке на воде, тут не водилось ни рыбы, ни уток. Зато прямо в центре явственно булькало. Руфыс пролез через кусты по островку-кочке, обломал край наледи и вытащил палкой чёрную жижу, скопившуюся по краю.
– Собственно это и есть
– Ну, йа цокала что, - мотнула ухом белка, - У нас считают, что тар вообще образуется в залежах ила и стекает в самое низкое место, где и получается пруд типа этого, потому как концентрация тара высока и он начинает выделять газ и булькать.
– Низкое э?
– прикинул грызь.
– Ну да. Под болотом, думается, точно такой же грунт, как и под Лесом, - пояснила Рилла, - Рельеф, кло?
– Кло-то кло, но это получается надо промерять глубины, а тут не кочки, а просто глубокая вода! Лодка нужна.
– Вот в запятую цокнул, - кивнула грызуниха, - Мы же что цокали - разведаем расположение прудов, узнаем можно ли до них добраться, и по возможности подготовим дрова на перевалах.
– А промерять нечем?
– ужаснулся Руфыс.
– Не-а.
– И что из?
– Это мы ещё послушаем, что из, - хмыкнула белка, любуясь на пруд, - Пока что надо закартографировать лужи, а там раскинем.
– Раскинем...
– почесал ухи грызь.
Чтобы закартографировать, надо было как минимум добраться туда. Когда ветер задувал с середины пруда, несло тухлостью и газом - и это сейчас, в мороз! Летом тут наверняка вообще хоть не грызи, подумали пуши. Кстати цокнуть аккуратная Рилла на первой же остановке записала про вонь, чтобы не забыть и не превращать разведданные в слухи. Пробираясь по замёрзшему болоту прежним макаром - а они уже наловчились и даже не проваливались - грызи за рассчётные три дня обошли три больших и двенадцать малых прудов, расположеных примерно вокруг Хвостьего, и нанесли оные на карту. Карта приобрела вид тетради, измазанной кляксами - правда в отличие от, лужи отличались формой, близкой к круглой. Сей документ и был доставлен в Керовку на потеху остававшимся там - и, вслуху крысторожности, тут же скопирован. Два раза.
– ИтаГ, - цокнул Руфыс, - У нас наморду выполнение первой цели похода, но она не исчерпывающая. Нужно раскинуть над тем, можем ли мы с ходу промерить глубины в лужах.
– Верёвка есть?
– уточнил Бульба.
– Тросик, - показала Хвойка, - Шагов пятьдесят.
– Выше ушей, - кивнула Рилла, - Вопрос только в том, откуда его опускать.
– Ну, это, - цокнул Бульба, - Знаете такую погрызень, лайкой называется? Разборная лодка, в две пуши унести как раз цокнуть.
– Отвод, - вздохнул Руфыс, - Там топь сплошная, на первом же суке обшивку порвём.
– Каком суке, в пруду чисто!
– возразила Рилла, - Там близко к самому месту - чистая вода. Лайка самое то, только одна пухня - а где её взять-то?
– Это сто пухов, - цокнул Бульба, - Сдесь взять негде.
– Да на лайках плавают оягрызу откуда!
– фыркнула Хвойка, - А тут двести шагов в самый предел.
– Да хоть двадцать, - заметил Руфыс, - Всё равно не перепрыгнешь. Да и летом вплавь не полезешь.
– Это поч?
– Да потому что потом бриться налысо придётся, - хихикнул грызь, - Весь пух в таре будет.