Второй Беличий Песок

Квотчер Марамак

– Выслушайте, - цокнула Хвойка, когда пуши снова собрались в избу в Керовке, - Пора подписать эти пуховы острова, а то натурально на всех междометий типа "этот" и "тот" не хватит.

– Йа на этом куницу слыхал, - цокнул Руфыс, - Так что пущай будет Куний Хвост.

– Жуть какая, - поёжилась Хвойка, - Да, путь будет.

Куницы вызывали у грызей даже более тревожное чувство, чем волки или тигры. Если крупные не так уж часто задирали добычу и долго переваривали, перемежая задир с поглощением всякой погрызени типа ягод, корней, водяных орехов и так далее, то мелкие куницы только и были замечены в том, что постоянно шарили по лесу и поедали всё что движется. Голодные, они могли наброситься даже на кабана,

не то что на грызя! Вслуху явственной противохрурности такого положения, куньи постоянно подвергались пропушильным операциям. Причём подвергнуть мелких малозаметных в лесу зверьков было куда сложнее, чем тех же тигров, но в цокалище с этим справлялись, более всего регулируя численность животных на оптимальном уровне. Для регуляции в основном использовались северные цибеля, очень плотные, стального цвета звери - натасканные на определённую добычу, они находили и зажёвывали её очень шустро. Но собственно это не имело никакого отношения к тому, что Руфысу приспичило назвать остров Куньим Хвостом.

По крайней мере это действительно был хвост в плане вытянутой формы; в ходе ослушивания были обнаружены ельник, малинник, рябина, дикие тыблоки и груши, а также ещё много чего. Всё это, включая количество тыблонь, оказалосиха запротоколировано грызями на бумаге для дальнейших изысканий. Что же до дальнейшего продвижения, то тут вопросов не возникало - взялись за санки да начали перетаскивать дрова на Куний с Керовки, а на Керовку, соответственно, дотаскивать из Понино. Бульба, как поднаторевший в деле прокладки тропы по целине, полез топтать оную в направлении дальнего острова.

– Вот и отлично, - цокала Рилла, глядючи на карту, - Там сделать костёр для нескольких ночёвок, и можно будет достать достаточно далеко, чтобы изучить пруды.

– Ну да, пух не пух, а зима таки закончится, - заметил Руфыс, - Так что стоит того, пошевелить.

– Это придаёт, - кивнула грызуниха, - Сейчас конечно лезть не мёд, но летом это будет вообще погрызец.

– Летом йа бы не полез и тебе не дал, ибо тупь.

Поперёк этому цокнуть трудно. Также никак не цокнуть поперёк, что даже разведанная тропа не гарантировала от провалов - Рилла лично ухнула по самые плечи, когда тащила поленья из Понино. Белке пришцелое-стадо-лосей испытать в прямом смысле на собственной шкуре, что такое бегать зимой в мокром виде. Бежать следовало непременно, дабы не переохладиться - благо, грызуниха была ещё более натасканной, чем обычно бывает, и эти упражнения скатились с неё, как с гуся вода. Правда, у Жмурыша после такого дела таки заболели лапы и спина, так что таскать он пока точно не мог, да и идти с затруднениями. Наличные грызи самособрались на Совет.

– Никаких тормозов!
– цокнул как отгрыз Жмурыш из-под пухогреек, - Ничего со мной не будет!

– Посиди на хвосте, - отмахнулась Рилла, - Хво, цокни как знахарка.

Хво взъерошила гриву, прищурила глаза и цокнула голосом старой грызунихи:

– Как знахарка цокну, что ничего с ним не будет. Если уж цокнуть совсем точнее, то может и будет, но оно будет совершенно однопухственно и сдесь, и в Щенкове.

– О чём и, - фыркнул Жмурыш.

– Это чисто, - кивнул Руфыс, - Тем не менее, крысторожность не позволяет оставлять больного одного в избе.

– С пуха?
– ляпнул больной.

– Труба загорится, что будешь делать? На хвосте сидеть? Вот то-то и оно. К тому же имею сообщить, что у нас заканчивается запас основного корма.

– Впух, уже?
– фыркнула Рилла.

– Впух уже. С этими забегами слопали куда больше, чем рассчитывали, а у Хвойки мешок сухарей заплесневел, есть нельзя ни разу, вот тебе ещё минус.

– Так, ладно, нипушища страшного, - цокнула Рилла, - До Шишморского цокалища по такой дороге пути дня три от силы, так что за шесть обернёмся. Оставим там Жмура,

а корм не оставим.

– Поменять Жмура на корм?
– покатилась со смеху Хвойка.

– Нет, поменять эту избу на более надёжную.

– Ну в общем это ближе у пуху, - согласился сам Жмур, - А то сидеть тут как овощ. Там наверняка найдётся, чем заняться и без использования ног.

– В запятую, - кивнул Руфыс, - Тогда трясём.

Отсурковавшися, они стали трясти. Собственно для тряски как обычно больше всего подходили беличьи хвосты, не закрытые пухогрейками и болтающиеся за каждым грызем, как хвост. Если слушать издали, то казалосиха что по тропе движутся пять хвостов, потому как они были заметнее всего. На самом деле двигались своим ходом четыре хвоста, а пятого приходилось почти тащить на себе вслуху не лучшего состояния ног. В общем он мог ковылять, но Хвойка опять цокнула как знахарка, что это уже определённо вредно, вслуху чего Жмура пришлосиха поить двойной порцией чая и везти на санках.

Погода сидела неплохая, так что шлось уверенно; тем более, от Сушнячихи на Шишмор уходила ещё одна мышиная колея, по ней-то и попёрли, втихорька надеясь на попутную мышь. Мыши правда не встретили, зато услыхали животное покрупнее. Ни с того ни с сего, как оно впрочем всегда и бывает, из-за сугроба вымахнуло что-то длинное, рыже-чёрное, и бросилось на слегка отошедшего вперёд Руфыса. Если бы не та самая крысторожность, он успел бы цокнуть "тигр" - всмысле, это было бы последнее, что он успел бы цокнуть. Но "бы" не считается. Сбив добычу с ног, тигр собирался использовать челюсти для кусания, и тут напоролся на шипы на налапниках и ошейнике. Вкупе с тем, что остальные грызи дико - действительно дико - заорали, бросаясь вперёд, зверище моментально махнул через сугроб и исчез также стремительно, как появился.

Даже удар вскользь тигровой лапой здорово приложил грызя, но по крайней мере можно было посчитать, что он легко отделался - кости вроде бы целы, а царапина от когтя, пропоровшего толщенную пухогрейку, не особо глубокая. На всякий случай Хвойка применила на царапину то, что обычно применяют на царапины - цокнула как знахарка ещё раз, да. Неслушая на предложения, Руфыс начисто отказался оставаться в цокалище, заявив о том, что как раз к возвращению на болото будет совсем как новый.

– А то жирно будет этому бесформенному коту, чтобы йа не пошёл в болото!
– цокнул Руфыс.

– Да нет, - хмыкнула Рилла, - Жирно ему было бы оставить от тебя один хвост. А болото ему, поверь, глубоко попуху.

Грызуниха испытала конечно некоторый испуг от, но тем и хорош тигр, что испуг длится очень недолго. В любом случае - недолго. Как потом выяснилосёнок, скворчья поговорка "зуда-зуда" происходит от ихнего названия тигра - "зуда", причём произносится это исключительно с истерической интонацией. Как бы там ни бывало, зуда... тоесть тигр, не помешал добраться до цокалища. Зимой оно выслушило куда более чистым, чем без снега - теперь по дорогам пролегали колеи, а не канавы с грязью. Между складами и базаром дымили мыши, таскавшие Разное по всему околотку с конечным пунктом на Триельской. Нет-нет да слышалось то самое, про зуду, и заставляло вспушаться: слышимо, скворки и бубнили, чтоб не забывать.

Недолго выдумывая, пуши завалились в центр-избу, нашли ответственные уши и вытрепали их. Лайса, которую поймали Макузь и Ситрик, сейчас сурковала у себя в гнезде глубоко в Лесу, а тряс за неё Раждак. Грызь резонно цокнул, что оставить Жмурыша можно и даже нужно, а лапы ему при желании тоже найдут, чем занять. Вообще он проявил хохолочный подъём, узнав о цели похода группа, и обещал содействовать. В общем это было ни разу не удивительно, учитывая что разработка тара потребовала бы расширения дороги до Шишмора от мышиной до стандартной, как минимум, а это всегда в пух в хозяйственном плане.