Второй этаж
Шрифт:
Я вздрагиваю и открываю глаза. Передо мной на корточках сидит Константин. Он встревожен и совсем не изменился.
— Что это? — с осуждающим беспокойством спрашивает Громов.
— Вино, я. — Мой голос немного сиплый. И, кажется, я до сих пор пьяна.
— Это я вижу. — Вдруг злится он. — Что произошло?
Я испуганно смотрю на него и часто моргаю. Мне хочется разреветься и уткнуться носом в его шею. Но вместо…
— Простите, Константин Игоревич. — Я делаю над собой усилие и неуклюже встаю. Костя поднимается
Я покачиваюсь, и его сильная рука касается моего локтя.
— Миа, брось. Что с тобой? — Он обхватывает меня обеими руками за плечи и легонько встряхивает.
— Он мне изменил, — говорю я, смотря себе под ноги. Отчего-то мне стыдно. Я хочу отмыться от всей этой грязи.
Костя берет меня за руку, помогает сесть на диван, затем выглядывает из кабинета, говорит парням, что собрание отменяется, запирает дверь на ключ и садится рядом со мной.
— Рассказывай.
Я поднимаю на него глаза и спрашиваю себя: «Зачем ему это? Могу ли я говорить об этом с ним?»
— Миа, не тяни, рассказывай, — давит на меня Громов и крепко сжимает мои ладони, сложенные на коленях.
— Я не могу. — Я отчаянно мотаю головой. — Только не с тобой.
— Почему?
— Потому что ты это ты.
— Я хочу знать, — настаивает он.
— Любопытство тут неуместно.
— Какое любопытство, черт возьми?! — Повышая тон, Громов ерошит свои и без того всклокоченные волосы. — Ты посмотри на себя! Что он с тобой сделал?!
— Тебе то что?! — накидываюсь на него я.
— Я хочу тебе помочь!
— Чем?! Чем ты можешь мне помочь?! — Я вскакиваю на ноги и смотрю на него с яростью. Я знаю, что он не виноват, но ничего не могу с собой поделать. Костя медленно встает, и я оказываюсь на уровне его груди. Мне приходится задрать голову. Красивые карие глаза снова открыли для меня безопасный «мир». И сейчас я очень хочу туда войти, однако все равно не могу, он не свободен.
— Я не смогу этого узнать, пока ты нападаешь на меня, — совершенно спокойным тоном говорит он. И мне становится стыдно.
— Прости. — Я переминаюсь с ноги на ногу. — Я не должна была срываться на тебе.
— Забыли, — отмахивается он. — Сядем? Кофе?
— Да, пожалуйста. — Я возвращаюсь на место и принимаюсь наблюдать, как этот сильный, огромный мужчина заваривает для меня кофе. Я до сих пор влюблена в него? Не знаю. Скорее он просто стал мне очень дорог. Я не допускаю мысли, что между нами что-то еще возможно. Он никогда не станет моим.
Костя ставит передо мной чашку и садится рядом, положив руку на спинку дивана. Я делаю глоток и нерешительно смотрю на него. Он молчит, выжидает. Но я все еще не готова ничего говорить. Так и сижу, молча пью этот черный и крепкий как моя жизнь кофе и наблюдаю за ним.
— У меня вчера родилась дочь, — внезапно заявляет он с абсолютно бесстрастным
— Поздравляю, — откашлявшись, выдавливаю я, принимаясь вытирать разлитую жидкость салфеткой.
— Спасибо. — Громов останавливает мои клининговые действия, беря за руку, и заставляет посмотреть на него. В его глазах печаль.
— Почему ты так несчастен? — решаюсь спросить.
— А как бы ты себя чувствовала на моем месте?
— Отвечать вопросом…
— На вопрос невежливо. Я помню, — перебивает меня Костя.
— И все-таки. — Вдруг я думаю, что если он поделится своей проблемой, моя будет уже не такая страшная.
— Миа, моя дочь росла в животе у Анжелы, пока я влюблялся в тебя. И когда это чувство передавило любовь, как я считал, к женщине моей жизни, родилась она. Сейчас я чувствую, что не способен подарить ей ту семью, которую она заслуживает. Я стану первым мужчиной, который ее предаст.
— Нет-нет-нет! — начинаю тараторить я, стараясь его остановить. Я накрываю Костины руки своими ладонями и придвигаюсь ближе. — Что же ты такое говоришь? Твоя дочь не может быть предана тобой, ведь ты ее не бросишь. А это чувство временное, как и мы.
Он смотрит на меня так, словно я его ножом полоснула.
— Почему ты так считаешь?
— Теория, помнишь. — Я сдавленно улыбаюсь.
Громов обхватывает мое лицо.
— Какая к черту теория, когда я бесконечно думаю о тебе, когда я так хочу тебя поцеловать, — он говорит это с такой нежностью, открытостью и топит меня своим карим взглядом. Я прикрываю глаза, склоняю голову к его правой ладони и осторожно трусь об нее щекой. Мне так не хватало его тепла. Сейчас я в безопасности. Мне хочется растянуть это мгновение на тысячу лет или хотя бы пока я не состарюсь и не умру.
И вдруг я ощущаю, как его губы осторожно касаются моих, я не сопротивляюсь, и он становится настойчивее, увереннее. Громов целует меня с жадностью, будто от этого зависит его жизнь.
— Стоп. Стоп. — Отрываюсь от него я и перевожу дыхание. — Это не правильно. Мы не должны. Бумеранг вернулся ко мне раньше, чем между нами что-то произошло. Нельзя.
Костя откидывается на спинку дивана и трет лицо руками.
— Зачем ты меня так мучаешь? — шепчет он, повернув голову в мою сторону.
— Я должна идти. — Я поспешно встаю, и он хватает меня за руку.
— Нет.
— Костя.
— Я сказал: нет.
Я возвращаюсь туда, где сидела и испытующе смотрю на него.
— Откуда ты узнала, что он изменил тебе? — деловым тоном спрашивает Константин.
Сменили тему — отлично!
— Прочла переписку.
— Ясно. Что думаешь дальше?
— Не знаю. Развод, переезд.
— Ты уверенна?
— А у тебя есть другое решение? — Он молчит. — Только не говори мне простить его.