Второй этаж
Шрифт:
— Как это понимать? (9:01)
— Что именно? (9:01)
— Ты убежала, не дав Витале возможности, полюбоваться твоей красотой. (9:02)
— Язва (9:02)
— Я серьезно. Мой брат очень расстроился. Между прочим, это единственное, что нас объединяет сегодня. (9:03)
Я улыбаюсь, глядя в экран. Почему этот мужчина меня так волнует?
— Ты сам говорил, он не лучшая
— Верно. И никто не будет лучше меня. (9:04)
— Забываетесь, Константин Игоревич. (9:05)
— Говорите моими словами, Миа Андреевна?;) (9:06)
— Почему ты мешаешь мне работать? (9:06)
— Мы уже на ты? (9:06)
— Лучше останемся на вы. Так у меня меньше шансов снова оказаться в вашем номере. (9:07)
— То есть ты думаешь повторить? (9:09)
— На вы, пожалуйста, Константин Игоревич. (9:09)
— Муж пишет, да? — врезается в мою реальность Даша. Я густо краснею.
— Ээээ. Да. Одну минуту и мы продолжим.
Я мысленно сажаю себя в клетку и обливаю кипятком.
— Миа Андреевна, после всего того, что между нами было, «вы» невозможно. (9:10)
— Вы снова не можете держать язык за зубами. Мне пора закончить писать тебе, а то у Даши растянется шея. (9:12)
— Так в этом дело? Тебе нравятся поцелуи без языка? (9:13)
Я хихикаю и тут же встречаю любопытный взгляд большеглазой девочки. И как бы мне не хотелось продолжить, откладываю телефон в сторону и возвращаюсь к обучению.
Через минут десять в кабинет стучат и я, сказав властное «да», вижу голову Константина в дверном проеме.
— Миа Андреевна, можно вас? — говорит он деловитым тоном.
— Константин Игоревич, что за срочность? — наигранно отвечаю я, но встаю и пересекаю кабинет в его направлении.
— Выйдем, — командует он и тянет меня за руку, осыпая тысячами пазлов прошлой ночи. Черт!
Костя ведет меня прямо по коридору, распахивает какую-то дверь и встаскивает внутрь. Тут темно и тесно. Он подпирает дверь спиной, позволяя мне «свободно» гулять по комнате примерно шести квадратов.
— И что это значит? — спрашиваю, когда глаза привыкают к мраку.
— Ты скажи.
— То есть?
— Продолжим или закончим?
— К чему эти игры?
— Я серьезен, как никогда.
— Мы не можем продолжить.
— Не можем, — подтверждает он.
— Тогда зачем мы здесь?
— Ты этого хотела.
— Что за бред?! — несколько громко спрашиваю я.
— Тсс! Нас могут услышать и неправильно понять, — весело говорит Громов.
— А разве есть что-то правильное? — Я подхожу ближе, в надежде выйти. — Мне нужно работать.
— Подойди еще ближе.
— Зачем? — Делаю крошечный шаг и вытираю вспотевшие ладони о джинсы.
— Еще, — приказывает он. Пока я раздумываю, Громов резко дергает меня и придавливает
Миа для Константина пугает меня. Она необузданна, диковата и думает, что свободна.
— Знаешь, чего я хочу больше всего? — томным голосом спрашивает мой похититель, проводя свободной рукой от моей талии к бедру.
— Не надо, — молю я. Ладонь возвращается.
— Миа, почему ты так волнуешь меня? — снова спрашивает он, склоняясь над моим левым ухом и вдыхая мой запах.
— Костя, прекрати. — Я начинаю извиваться, пытаюсь вырваться, но он с силой пригвождает меня к месту.
— Останься.
— Костя.
— Не говори «невозможно», скажи, что когда-нибудь.
— Зачем?
— Чтобы была надежда.
— Знаешь, чего я не понимаю?
— Чего?
— Зачем женатому мужчине еще одна женщина? — Громов ослабляет хватку, я могу дышать.
— Тот же вопрос я могу адресовать тебе.
— Я хочу, чтобы закончилось.
— Не хочешь.
— Костя.
— Ты не можешь отрицать того, что между нами, — психует Громов.
— Не могу.
— Тогда почему ты борешься со мной? — Он ерошит волосы и делает шаг назад.
— Потому что не могу иначе.
— Я знаю это, черт возьми. Но Миа…
— Не продолжай. — Я выставляю вперед руку и пытаюсь угадать выражение его лица. В темноте не разобрать, но я чувствую его отчаяние.
— Я могу предложить тебе больше, — слишком серьезно говорит Громов, приводя меня в ступор.
— Не можешь, — немного подумав, произношу я.
— Не могу, — соглашается он.
— Тогда закончим, — скорее спрашиваю, чем утверждаю, и у меня внутри взрывается бомба из примесей уныния, безысходности, желания, страсти, верности. И пока мое сердце борется за жизнь, Константин замолкает, впитывает в себя тишину и мрак. Я понятия не имею, на что он решается в данную минуту, но от этого будет зависеть все. Я одновременно хочу и не хочу, чтобы он боролся за меня. Но если он скажет, нет, если станет настаивать, я больше не смогу сдержать Миа-для-Константина, я сделаю все, что он захочет. Сопротивляться этому чувству невозможно, я с трудом нахожу в себе силы для отказа. Стенки моего сердца изнашиваются. Я запрещаю ему влюбляться в него, но оно делает это снова и снова. Я устала. Пусть закончится. Отмотаем события назад, и будто НАС не было. До чего больно даже думать об этом.
— Закончим, — твердо произносит Громов и сверкает на меня своими карими глазами. Внутри меня словно обрывается последняя нить. Громадный вакуум засасывает меня и поглощает полностью. Он. Отказался. И именно сейчас я хочу кричать: «Нет!». Константин касается ручки двери, и я позволяю ему уйти. Напоминая себе, что так правильно. Наваждение пройдет. Все забудется.
Хочу плакать, орать. Хочу выпустить из себя эти разочарованность, пустоту, но меня словно обмотали скотчем от макушки до пят. Я делаю вдох, но кислород не поступает. Еще один — тщетно.