Второй Фонд
Шрифт:
— Кажется, так, сэр.
— И эта разработка — государственная тайна. Правильно?
— Думаю, да.
— И тем не менее, вот оно. Занятно.
Ченнис несколько секунд методически перебрасывал гипертрейсер из одной руки в другую. Затем резко протянул его Хакслэни:
— Тогда возьмите его и положите назад — точно туда и точно так, как нашли. Понятно? И потом забудьте об этом случае. Совершенно. Офицер, с трудом подавив почти автоматическое движение — отдать честь, — резко повернулся и вышел.
Корабль проносился через
Бейл Ченнис сел за пульт управления Лензом и вновь ощутил непроизвольную волну почти преклонения, глядя на него. Он не был человеком Фонда. Взаимодействие сил при нажатии кнопки или размыкании контакта не было для него обыкновенным делом. Не то чтобы Ленз должен надоесть даже человеку Фонда. Хотя у машины невероятно компактный корпус, в нем достаточно электронных схем, чтобы связать сотни миллионов отдельных звезд в точном взаимоотношении друг к другу.
И само по себе это, пожалуй, не было чем-то сверхъестественным, это была возможность переводить любую заданную часть Галактического Поля вдоль любой из трех пространственных осей или вращать любую часть Поля вокруг центра.
Именно поэтому Ленз совершил почти революцию в межзвездных путешествиях. В самом начале таких путешествий вычисление каждого «прыжка» означало кусок работы от одного дня до недели. И большая часть этой работы приходилась на более или менее точный расчет позиции корабля по галактической шкале отсчета. По существу это означало тщательное наблюдение хотя бы трех звезд на широких пространствах, положение которых, со ссылкой на произвольную тройную ось координат Галактики, было известно.
Именно «известно» — в этом вся хитрость. Для любого, кто хорошо знает звездное поле с одной определенной точки отсчета, звезды так же отличаются друг от друга, как и человек от человека. Однако перепрыгните десять парсеков — и вы не узнаете даже ваше собственное солнце. А может, даже не увидите его.
Ответом, конечно, был спектральный анализ. В течение веков главным объектом межзвездной инженерии служил анализ «сигнатуры света» все большего и большего количества звезд со все большими и большими уточнениями. С учетом этого и все возрастающей точности «прыжков» были приняты стандартные маршруты путешествий через Галактику. Межзвездные путешествия становились все менее предметом искусства и все более предметом науки.
И все же, даже при власти Фонда с усовершенствованными вычислительными машинами и новым методом сканирования звездного поля для известной «сигнатуры света», иногда уходили дни, чтобы обнаружить три звезды и затем вычислить позиции в регионах, не знакомых раньше пилоту.
Именно Ленз изменил все это. Начнем с того, что ему нужна была только одна известная звезда. А потом, даже такой новичок в космосе, как Ченнис, мог им управлять.
В этот момент ближайшей видимой звездой была Винстори, судя по вычислениям «прыжка»
Полевой экран Ленза помещался рядом с обзорным экраном, и Ченнис осторожно набрал координаты Винстори. Он опустил переключатель, и яркая картина звездного поля развернулась перед ним. В нем тоже в центре помещалась яркая звезда, но, казалось, не имела отношения к той, другой. Он настроил Ленз по оси Z и увеличил Поле, и фотометр показал обе центральные звезды одинаковой яркости.
Ченнис поискал вторую, довольно яркую звезду на обзорном экране, и нашел аналогичную на полевом. Он медленно повернул экран в соответствующее угловое отклонение. Скривил в гримасе рот и отверг результат. Снова повернул, и другая яркая звезда была поставлена в позицию, и третья. Потом усмехнулся. Получилось. Возможно, специалист с тренированным восприятием мог бы добиться успеха с первой попытки, но он смог определить за три.
Это была корректировка. На последнем этапе два поля перекрылись и слились в море света не совсем правильной формы. Большинство звезд двоились. Но хорошая корректировка не заняла много времени. Двойные звезды соединились, осталось одно поле, и можно было теперь считывать позицию корабля непосредственно с дисков. Вся процедура заняла менее получаса.
Ченнис нашел Хана Притчера в его личной каюте. Совершенно очевидно было, что Генерал готовится ко сну. Он поднял глаза.
— Новости?
— Ничего особенного. Мы будем на Тазенде через прыжок.
— Я знаю.
— Не хочу надоедать вам, если вы ложитесь спать, но просматривали ли вы пленку, взятую в Чиле?
Хан Притчер метнул пренебрежительный взгляд на предмет, о котором шла речь. Туда, где тот лежал в черном кейсе на низкой широкой книжной полке.
— Да.
— И что вы думаете?
— Я думаю, что если там когда-то и были какие-то знания по Истории, они были совершенно утеряны в этом регионе Галактики.
Ченнис широко ухмыльнулся:
— Я знаю, что вы имеете в виду. Довольно скучно, не так ли?
— Нет, если вас занимают хроники правителей. Но наверняка недостоверно, с какой стороны ни посмотреть. Там, где история касается в основном личностей, картинки становятся либо черными, либо белыми, в зависимости от интересов автора. Все это мне кажется абсолютно бесполезным.
— Но там есть кое-что о Тазенде. Вот что я имел в виду, когда давал вам пленку. Это единственная, какую я смог отыскать, где хотя бы упоминается о ней.
— Хорошо. У них были хорошие правители и плохие. Они завоевали несколько планет, выиграли несколько битв, несколько проиграли. Ничего особенного. Не очень-то я верю в вашу теорию, Ченнис.
— Но вы упустили несколько моментов. Вы заметили, что они никогда не создавали коалиций? Они всегда оставались вне политики в этой глухой звездной дыре. Как вы говорите, они завоевали несколько планет, но потом остановились — и это без всякой особой причины. Просто, как будто они расширились достаточно, чтобы защитить себя, но не настолько, чтобы привлекать внимание.