Второй кощей
Шрифт:
— Я знаю.
— Так вот, там рубежники едят. Именно поэтому нечисть и копается при загрузке в Котке или Хамине. Проверяет по тысяче раз бумаги, выявляет какие-то ошибки и прочее. Растягивает время, чтобы сопровождение проголодалось и остановка не выглядела притянутой за уши. Ты же знаешь, насколько въедливы вэтте, поэтому подобное даже не бросается в глаза. Да и на воеводской таможне тоже нужно время. Получается, что после пересечения границы, еще надо отсчитать пару часов. Вот они людей и кормят. И пока рубежники обедают, в машину либо доносят часть артефактов, либо наоборот.
— Неплохо, — честно признался я. — В чужанском мире чухонской нечисти могли бы даже грамоту выдать какую-нибудь. Типа «Лучшие инновации в сфере частного бизнеса». Хорошая схема. Как я люблю это чисто русское «грабь награбленное».
— Значит, ты не согласен?
— А что я сейчас по-твоему делаю? Еду в эту проклятую Торфяновку.
И мы замолчали. Хотя у меня были, конечно, определенные сомнения. Вэтте — неплохие ребята. Со мной всегда вели себя честно. Но какого фига они решили нарушать закон? А чего же ты тогда не сдал их воеводе, если хочешь, чтобы все было по закону? Ответ простой, потому что это никак не приблизит тебя к конечной цели — добыть тысячу монет лунного серебра. Вернее, восемь сотен. Двести монет уже жгли карман, точнее Слово. Следопыт внес задаток.
Выходило, что нельзя быть красивым, честным, благородным и при этом решать собственные задачи. Всегда появляются те, кто страдает от твоих действий. Так или иначе. Можно лишь сделать так, чтобы минимизировать потери других. Что потеряют вэтте? Деньги. Главное, чтобы все остались живы.
Но меня все равно одолевали сомнения. Складывалось ощущение, что на плечах сидят ангел и демон, по очереди нашептывая что-то в мою буйную головушку. И самое неприятное — разобрать кто где, не представлялось возможным. Готов ли я на все это? Ради Васильича, Рехона, Алены, Анфалара, Форсварара, Фекоя, в конце концов. Наверное да. Хотя внутри все равно что-то неприятно ныло.
До Торфяновки мы добрались примерно за час. Витя жил на самом выезде из Выборга, да и дорога оказалась пустой. А Зверь, давно истосковавшийся по водительской руке, будто бы даже ожил, пытаясь ехать быстрее, чем следовало. В общем, когда Витя махнул рукой, я резко ударил по тормозам. Дальше хрен поймешь, где там вообще можно развернуться.
— Вон кафе, видишь?
— Вижу, — признался я.
Ничего примечательного. Современное вместительное заведение, обшитое сайдингом. Можно было даже предположить, что там вкусно кормят. По крайней мере, в это время суток народу порядочно, несмотря на пустые дороги. В любом случае, иных вариантов набить живот здесь я не видел.
— А вон автомойка, — продолжал Следопыт работать экскурсоводом для слепых. — Там у них и есть схрон.
— В смысле, на обычной чужанской мойке?
— Ага. Там даже печатей никаких, чтобы не привлекать внимание. Лишь эта… сигнализация. Но ее можно и хистом вырубить.
— Угу, какой хитрый, тебя же потом по этому промыслу и срисуют.
Витя потупил взор, и я понял, что на это и был основной расчет Следопыта. Ну да, ну да, даже если занимаешься с рубежником общим делом, никогда нельзя сбрасывать со счетов, что тебя могут подставить или кинуть. Как я мог про это забыть?
— В общем,
— Ты откуда знаешь?
— У меня свои связи, — уклончиво ответил Следопыт. — Когда они выедут, мой человек позвонит. А я позвоню тебе. Ты же сделаешь все основное. Приедешь, дождешься и заберешь.
— Понял, принял, — ответил я, сдерживаясь, чтобы не вмазать Вите. Но ничего, за меня Прошка отомстит. Со временем. Мне так почему-то казалось.
— Артефакты делим пополам.
— Две трети моих, одна твоя, — возразил я. И прежде, чем Следопыт открыл рот, добавил. — Если не согласен, давай разъедемся. Торговаться я не буду.
Витя много что мог сказать. Но не стал. Понимал, что находится в патовой ситуации. Лишь кивнул, после чего мы заключили договор и поручкались. Правда, это были не все пакости от моего стола Витиному. Доехав до Большого Поля, я остановился на обочине.
— Поймаешь попутку, мне тут заехать кое-куда надо.
Витя опять промолчал и согласно кивнул. Да и что ему напрягаться — просто руку поднял, хист выплеснул — и выбирай авто на свой вкус. Я же свернул с трассы в ближайший магазин, взяв плетенку с маком, слойку с яблоком и прочую сдобу. Конечно, все упаковано в фабричный целлофан и не чета тем свежим кренделям, которые я привозил лешему раньше. Но тут уж не до жиру. Чем богаты.
До нужного пня я мчал так, словно от этого зависела собственная жизнь. Зато когда остановился, долго не решался выйти. Будто боялся грядущего разговора.
— И чего мы сс… здесь делаем? — наконец пришла в себя Лихо.
— К старому другу приехал. Ты не против, если посидишь в машине?
— Сс… — многозначительно прошипела Юния. Я же счел это за «да».
Сам же вышел из авто, подошел к пню и стал бережно распаковывать выпечку. Даже не заметив, в какой момент появился леший.
Батюшко стоял, упершись в дерево и хитро посматривая на меня. Выглядел он отменно. Наверное, даже лучше, чем в первую нашу встречу. Получается, вернулись силы после всех перипетий с водяными.
— Ты только мусор вот этот за собой убери, — указал он на обертки. — А то больше всего не люблю этих, которые придут, расстелятся на полянке, поедят, а потом по сторонам все разбросают.
— Батюшко!
Я сам не понял, как подскочил к нему и обнял. Да так, что леший стал удивленно покряхтывал.
— Да будет тебе, будет, — сначала словно бы сопротивлялся главный над лесной нечистью, да потом все же успокоился.
Даже сам обнял меня. И от его руки пошло такое тепло и спокойствие, что не хотелось никуда уходить.
— Силен стал, почти кощей. Думал, спину сломаешь. Зачастил, смотрю. Не к ларю ли опять?
Я отрицательно помотал головой. И только теперь голос лешего из шутливого стал серьезным.
— Глаза-то я смотрю на мокром месте. Что такое, муторно на душе?
— Муторно, — признался я.
— Ну так садись рядом, рассказывай.
Он мягко отодвинул меня от себя и плюхнулся на поваленный ствол дерева. Которого точно здесь не было еще минуту назад.
— Как понять, правильно ты делаешь или нет?