Второй поцелуй
Шрифт:
– Насколько детальный вы хотите рассказ?
– Настолько детальный, чтобы мы поняли. Ладно, признаюсь, чтобы я поняла. Налоги, процентные ставки и льготы кажутся мне темным лесом.
Улыбка на губах Сэма стала шире. Он наверняка догадался, что я нарочно строила из себя дурочку. Потому что нет большего греха, чем заставить зрителя почувствовать себя глупым. В итоге Сэм рассказал все настолько доступно, что его наверняка поняли даже младенцы.
Два часа пролетели незаметно. Опомнилась я, только когда Коул на всю гостиную объявил: «Снято!» Это было
– Это было так странно, – заявила Дороти, протягивая руку Мэттью, чтобы тот помог ей подняться. – Вроде болтали как старые друзья, а вообще на нас пялилось сколько миллионов человек? Десять?
– Двадцать? – амбициозно предположила Беатрис.
– Семь миллионов! – неожиданно закричал Джейми, держа у уха мобильник.
Сердце камнем упало в желудок. Это были плохие квоты включения для прайм-тайма. Гарри убьет меня.
33
Я повесила голову. Семь миллионов зрителей? Пожертвуют из них двадцать процентов, и то в лучшем случае. Значит, мы соберем чуть больше миллиона. Не этого от меня ждало руководство. Да и я рассчитывала на большее.
Сэм встал с кресла, склонился ко мне, обнял за плечи и погладил по голове. Я прижалась к его груди, вдохнула любимый запах, закрыла глаза. Может, и хорошо, что задумка оказалась провальной? Гарри меня с удовольствием уволит, а я вернусь на остров на радость Сэму.
– Ты чего скуксилась? – громко рассмеялся Джейми. – Мы только что собрали семь миллионов!
Я резко повернулась. Джейми говорил не про количество телезрителей, а сумму пожертвований?!
– Сколько, сколько?
– Семь миллионов триста тысяч фунтов стерлингов! – заорал Джейми.
После короткой паузы, когда никто не дышал и не шевелился, гостиная взорвалась радостными криками, аплодисментами, смехом и взаимными поздравлениями. Я бросилась обнимать Джейми, Билла, родителей Сэма, директора площадки, гостей, Лайона, который ущипнул меня за попу. Мэттью, обняв меня так, что стало нечем дышать, пообещал до конца моих дней угощать бесплатным фиш-энд-чипс. Все кружились, пожимали руки и хлопали по плечам. Одна большая семья, которая знала: беда позади!
– Кора, нам прилетело девятнадцать заявок на бронь! – раздался счастливый папин голос у меня за спиной. – Двенадцать в июне и семь в июле!
Я обернулась и увидела, как он обхватил ладонями мамины щеки и оставил порывистый поцелуй на ее губах. Он был так счастлив, что мне стало безразлично, поблагодарит ли он меня за помощь, оценит ли мои усилия, захочет ли помириться. Я и так получила от этой безумной затеи куда больше, чем планировала. В моей жизни снова был Сэм.
Папа заметил меня, подошел вместе с мамой и прокашлялся, видимо, борясь со смущением.
– Я не думал, что… – глухо выговорил он. – Можно так, с хорошей точки зрения… Не давить на жалость… Не скатываться в грязь… Честно говоря, я впервые видел, как ты это делаешь… Ну, говоришь с людьми
Папа стал красным, как костюм омара. Эта скупая похвала давалась ему титаническими усилиями.
– Я очень рада, что скоро в «Герое» снова будет полно гостей, – улыбнулась я. – Можешь, кстати, и мою комнату переделать в номер. Если хочешь, конечно.
– Нет! – Он энергично затряс головой. – Нет, – уже спокойнее повторил он, и уголок его губы дрогнул в мимолетной улыбке. – Мне бы хотелось, чтобы в доме, где ты выросла, оставалась твоя комната.
Глаза защипало от подступивших слез.
Я оставила родителей и направилась к Коулу, чтобы обсудить дальнейшие действия. Эйфория постепенно стихала, и возвращалось чувство реальности. Нужно закончить работу, проконтролировать, чтобы гостиную привели в порядок, проследить, чтобы съемочная группа завтра утром отплыла в Лондон, а заодно и привезенное оборудование.
Час спустя все было упаковано, гостиная приобрела первозданный вид, а гости разошлись. Мэри и Роберт организовали поздний ужин для съемочной группы в столовой. Мы с Сэмом сидели на диване перед камином. Он обнимал меня за талию, а я прильнула к его теплой груди, окутанная теплом, любимым запахом сосновых иголок и терпкого кофе.
Из коридора в гостиную ворвался Джейми.
– Роуз! – крикнул он и в два шага оказался рядом со мной. Закрывая микрофон своего телефона ладонью, он громким шепотом объявил: – Это Гарри! Он целый час пытался тебе дозвониться и в итоге набрал меня. На, поговори с ним!
Я отстранилась от Сэма, взяла телефон Джейми и приложила к уху. Свой мобильник я видела последний раз… Я не могла вспомнить когда. Гарри наверняка звонил поздравить, но главное – напомнить мне, что пора возвращаться в Лондон. Он свою часть сделки выполнил, теперь моя очередь – бессрочно играть роль фермерской свахи. Второй раз за вечер промелькнула мысль, что, наверное, гораздо лучше уволиться и остаться с Сэмом.
– Роуз? – пробасил шеф на другом конце провода. – Где тебя черти носят? Не хочешь слышать похвалу? А придется. Ты, мое золотце, превзошла саму себя! Мы с Энн только что забронировали отпуск на Олдерни.
– Я очень рада, Гарри.
Он помедлил, прежде чем осторожно сказать:
– Роуз, ты же помнишь, о чем мы с тобой договорились перед твоим отъездом, да?
Моя спина и плечи напряглись.
– Конечно помню. Я продалась тебе в рабство.
Пальцы Сэма на моей талии дрогнули и словно невзначай притянули к себе.
Гарри прокашлялся.
– Я как раз по этому поводу тебе и звоню. Договор готов. Даже прибавку тебе выбил. Целых тридцать процентов.
– Ох, – выдохнула я.
Перед глазами пронеслись, словно кадры фильма, дни, недели, месяцы, годы вдали от Сэма, в одиночестве. Я обернулась и встретилась с прекрасными голубыми глазами, смотревшими на меня с затаенной тревогой.
– Гарри…
Я помедлила, собираясь с силами, чтобы выговорить «мне стоит уволиться», но свою мысль так и не закончила.