Второй после Солнца
Шрифт:
Центурион вернулся, когда Аркаша уже начал поклёвывать носом.
– Не давали выкупа, – доложил вояка, – говорили: сами выкуп давайте, пока мальчишка вас желудями по уши не засыпал.
Аркаша недовольно хрюкнул, приоткрыв один глаз.
– Но моя манипула 53 посекла все окрестные жёлуди – так мальчишка был обезврежен.
– И вы смогли получить за него выкуп, – догадался Аркаша.
– Так точно! – отрапортовал центурион.
Аркаша довольно крякнул, приоткрыв и второй глаз.
53
Манипула – состояла из двух центурий,
– Но мальчишка увязался за нами, – добавил центурион. – Он всё кричал, что без желудей ему делать там нечего, а ты, о великий, вроде бы как обещал ему дудку.
– Выкуп – это хорошо, это значит – наша рука встретила там руку друга. И мальчишка – это хорошо, пока он у нас – рука друга будет плодоносить. Но ты нарушил приказ, центурион, – не без сожаления констатировал Аркаша, покачивая головой. – Давай-ка рассчитывайся на первый-второй.
– Первый! – крикнул центурион.
– Тебе повезло, – обрадовался за него Аркаша, – в кольчуге родился.
После этого он закрыл оба глаза и погрузился в сон, охраняемый доброй сотней мечей.
Тихо стало в лагере. Только не спал Тиберий. Но и он заснул, наконец. В кошмарном сне ему привиделись Аркаша, лошадь, жёлуди и юный херуск. Аркаша отнимал у Тиберия лошадь, лошадь отнимала у Тиберия Аркашу. А одним из желудей был он сам, Тиберий, он висел недозрелым и никчёмным плодом на ветке, и всё ближе к нему подбирался рыжий стрелок, легко, как пирожки, поглощающий на своём пути жёлудь за жёлудем.
По возвращении в Рим Аркаша был срочно вызван для доклада к императору Августу.
– Ты, наверное, совсем одичал там, в Германии? – участливо спросил Август, пряча улыбку в тонких губах.
– Есть немного, – с радостью согласился Аркаша. – Ведь я и до этого был диковат. Но если б ты знал, о принцепс 54 , какого дикаря я привёз с берегов Альбиса! Рыжий маленький варвар, единственное, что умеет – пребольно стреляться из рогатки желудями. Но – из королевского рода херусков. Показать тебе его?
54
Принцепс – титул императора.
– Не стоит. А то отберу – ты меня знаешь. Лучше давай-ка, употреби-ка ты свой гений на ниве воспитания – ты как-то не очень был ранее заметен на этой ниве. Только будь проще, без напряга: наша идеология, наш строй сами воспитают в любом дикаре – каким бы диким он ни был изначально – римский дух, ибо совершеннее Рима в мире ничего не было, нет и не будет, – произнёс Август, и его холодные глаза на мгновение потеплели.
– Я всё-таки буду воспитывать его личным примером, – возразил Аркаша. – Я считаю, нет в Риме примера достойнее, за исключением моего принцепса, разумеется.
– Упаси Юпитер от твоего примера, – сыронизировал Август, поджимая тонкие губы. – Нам хватит и одного вундеркинда 55 , империя двоих не потянет. Ну а как там наш воспитанник – суровый Тиберий? Поминает нас хотя бы иногда добрым словом?
– Тоскует по своему папе Августу. Бывало, вскочит во сне с криком: «Папа Август, где ты?!» – с почтительной ухмылкой сыронизировал в ответ Аркаша. – И вдруг осознает, что нет папы Августа, а-а папа Август! – и зальётся слезами нелюбимого, забытого ребёнка.
55
Нам хватит и одного вундеркинда – Август был, очевидно, осведомлён о вневременном характере Аркашиного титула (Вундеркинд Земли Русской), но иногда, поддразнивая, называл его и Вундеркиндом Земли Римской.
– Ты,
– Я думаю, он страдает, – сказал Аркаша почти серьёзно. – Ты отнял у него жену 56 , лошадь отняла брата, я чуть было не отнял войско.
– Спасибо, что приравнял меня к лошади, это – метко, это – в цель, это – нам, старикам, в награду за всё хорошее. А от Тиберия, ты прав, нам следует ждать сюрпризов, – заключил Август, впервые за всё время взглянув Аркаше прямо в глаза, и серые Аркашины глаза выдержали пронзительный взгляд серых глаз Августа.
56
Ты отнял у него жену – надумав женить Тиберия на своей дочери Юлии Старшей, Август заставил его развестись с любимой женой Випсанией Агриппиной.
Как и предполагали Август с Аркашей, вернувшись в Рим, Тиберий неприятно поразил их: он пожелал удалиться от дел на курортный Родос 57 . Ни мольбы матери 58 , ни просьбы Августа, ни Аркашины насмешки не могли поколебать его угрюмого упрямства.
Через пять с небольшим лет, путешествуя по греческим островам, Аркаша не без задней мысли завернул галеру на Родос. Разыскать Тиберия, превратившегося за это время из триумфатора и спасителя нации в опального изгнанника, оказалось непросто.
57
На курортный Родос – Тиберий провёл на Родосе 8 лет.
58
Ни мольбы матери – мать Тиберия Ливия Друзилла была женой Августа.
– Мы с таким не знакомы, – отвечали одни островитяне, искривившимися лицами давая понять, что уязвлены в своих лучших чувствах.
– Как, неужели этот трус и предатель ещё жив? – как бы в недоумении спрашивали Аркашу другие островитяне.
– Только не на нашем острове! – заявляли ему третьи островитяне. – На нашем острове таких не водится.
На третьих Аркашино терпение лопнуло, и он разгромил пару аборигенских лавчонок, после чего был с почётом препровождён в центр острова, к последнему Тибериеву пристанищу. Увидев Аркашу с эскортом, Тиберий попытался забаррикадироваться в своей убогой лачужке, но Аркаша без труда плечом высадил его хлипкую дверь.
– К чему этот нелепый маскарад? – спросил Аркаша, вглядываясь в испуганное лицо одетого в крестьянского платье, постаревшего и подурневшего от невзгод Тиберия.
– Ты пришёл убить меня? – спросил Тиберий. – Я готов. Я давно ждал этого. Я был уверен, что пришлют тебя. И я рад, что это ты.
– Нет, ты не готов пока к смерти от моей руки, – возразил Аркаша, с сомнением оглядывая его сутулую фигуру. – От моей руки римлянин должен умирать с высоко поднятой головой.
– Смотри на меня! – сказал Тиберий, выйдя из лачуги и распрямившись. – Я сумею умереть, как подобает бывшему трибуну 59 .
59
Трибун – Тиберий был и войсковым трибуном (высшим офицером, руководившим действиями легиона – так начинал он свою военную карьеру), и трибуном с императорскими полномочиями, которыми наделяли его Август и Сенат на пятилетний срок.