Второй шанс
Шрифт:
А в чем разница?
Прежде чем ответить, я пару секунд думаю, стараясь понять, чем отличается Нина, стоящая передо мной, от той официантки.
Знаешь, она была какая-то более… веселая, что ли.
Лицо Нины мрачнеет.
Вот видишь? Ты понял, что это не я. То же самое будет, если кто-нибудь увидит тебя. Сразу будет понятно, что ты — не Кам, которого все знают.
Вспоминая нашу с Ниной первую встречу, пытаюсь представить, как бы я отреагировал, увидев самого себя в роли прозрачного привидения, испускающего зеленоватые лучи света. Положив руку в карман, нащупываю
Да, нужно возвращаться, — говорю я.
Обязательно. Ты должен вернуться. Но, если сделать это сейчас, кто-нибудь может увидеть, как ты проходишь через портал.
Выглянув в окно, я вижу на небе бледно-розовые проблески зари. К тому времени, когда я доберусь до школы, будет уже совсем светло.
Если я побегу…
Нет, слишком поздно.
Нина преграждает мне путь руками, и это выглядит так глупо, потому что я мог бы с легкостью оттолкнуть ее, хотя я и не в лучшей физической форме. Но говоря о том, что меня могут заметить, она была права. В принципе, перспектива столкнуться с самим собой меня не слишком пугает.
Взглянув на фотографию снова, я задумчиво чешу подбородок. Неужели я — то есть он — все еще способен так улыбаться?
В это трудно поверить. Но одно я могу сказать точно — мне нужно побриться. Смотрю на довольную физиономию Нины на фото. Удивительно, насколько сильно мы оба отличаемся от наших… версий. Почему она работает официанткой? Почему отец решил отдать мне — то есть ему — катер? Почему, когда она улыбается, не морщит носик? И какого черта у этого парня на снимке такая довольная рожа?
Глава двенадцатая
Выйдя в коридор, Нина закрывает за собой дверь, и я слышу ее удаляющиеся шаги. Она спустилась в кухню, чтобы сделать брату завтрак. В комнате становится тихо, и я, не имея возможности поговорить, прислушиваюсь к тому, что происходит за стеной. Храп тети Кэр напоминает приглушенный рокот дизельного двигателя, но пока она спит, опасаться нечего. Подхожу к окну.
Ржавая красная «тойота», принадлежащая Майку, стоит у его дома — в этом смысле все как обычно.
Возвращаюсь к столу. Беру карандаш и начинаю катать по столу. Не понимаю, как можно жить в такой пустой комнате.
Фотография лежит на трюмо лицевой стороной вниз. Кажется, мне есть чем порадовать миссис Саммерс: я в полном порядке — это просто мир сошел с ума. Или миры? Жаль, я не включил в свое расписание физику, да и математике следовало уделять больше внимания. Беру в руки фотографию и снова изучаю свое лицо, но сколько ни стараюсь понять, как такое может быть, не могу. От мучительных размышлений начинает болеть голова.
Я брожу по комнате. Поскольку вряд ли мне грозит уронить что-то в комнате с такой спартанской обстановкой и произвести шум, разбудить тетю Кэр я не боюсь. На кровати сидит потрепанная тряпичная кукла, но даже у нее руки аккуратно сложены на коленях. Дверь гардероба закрыта неплотно, и я заглядываю внутрь сквозь щель. Внутри пахнет кедром и висит одежда, в основном скучных, темных оттенков. В углу у стенки стоит несколько постеров в рамках.
Заинтересовавшись, решаю взглянуть, что там. Взяв
Это афиша первой экранизации «Живых мертвецов». Просмотрев всю стопку, обнаруживаю, что во всех рамках такие же афиши классических фильмовужасов: «Колодец и маятник», «Суспирия», «Экзорцист» и даже «Кэрри». Я видел все эти фильмы и люблю их — а Вив терпеть не могла «ужастики». Окинув взглядом стерильно-белые стены, снова смотрю на яркие афиши в рамках. Странно все это.
Закрываю дверь шкафа и перехожу к книжным полкам. Книги расставлены до безумия педантично и, кажется, даже расположены по алфавиту. Преобладает художественная литература — современная и классическая — из школьной программы. На одной из полок замечаю изрядно потрепанную книгу «Итан Фром». Возможно, Нина могла бы помочь мне с ней разобраться. Одна из книг на нижней полке, в твердом переплете красного цвета, нарушает обсессивно-компульсивный порядок расстановки тем, что высовывается на несколько сантиметров вверх. Меня разбирает любопытство. Переплет слишком высокий и толстый по сравнению с соседними.
Прислушиваюсь, чтобы определить, не возвращается ли Нина. Однако в коридоре тихо, и только через стену, как прежде, слышен храп тети Кэр. Нагибаюсь и, схватив книгу за корешок, осторожно тяну на себя.
Взглянув на заголовок, обнаруживаю, что передо мной ежегодный школьный альбом с фотографиями и краткими сведениями об отличившихся учениках старших классов и школьной жизни.
Не могу не признать, что книга меня заинтересовала. Может, там и «другой» Логан Вест имеется? Досадливо морщусь. Наверняка он там выглядит таким же ублюдком, каким является в жизни…
Возможно, там есть и что-то о моей «лучшей подруге» Нине. Может, я и Вив найду. Сердце начинает учащенно биться, а потом резко сжимается, когда я вспоминаю поломанные кусты и то, в каком плачевном состоянии я увидел ее памятную доску, пройдя через портал. Чувствую, как к горлу подступают слезы, и закрываю глаза, чтобы не расплакаться. Похоже, в этом мире все не только другое, но и дрянное к тому же. Сунув руку в карман, нащупываю лежащую там фотографию. Она была сделана в девятом классе, а альбом, который я держу в руке, прошлогодний, десятый класс.
Значит, ни меня, ни Вив там нет.
Открываю книгу и начинаю перелистывать страницы с чёрно-белыми и цветными фотографиями.
Время от времени попадаются развороты, сделанные на манер журнальных: на левой странице фотография из жизни школы, на правой — текст.
Увидев на одном из разворотов Вив, я резко останавливаюсь.
Снимок цветной. Вив улыбается так широко, что поначалу я, кроме ее лица, ничего больше не вижу.
Вив одета в красное платье из блестящей ткани, сидящее на ней просто великолепно. Люди, стоящие в стороне, тянут к ней руки. Некоторые держат красные картонные сердца на палочках. На ее аккуратно уложенных черных волосах красуется корона. Вив стоит под плакатом с надписью: «Танцевальный вечер в День святого Валентина. Красный король и его королева». За руку она держит парня в смокинге, напряженно улыбающегося в объектив.