Второй шанс
Шрифт:
Поднявшись, сестра кивнула и апатично уставилась в стену, а когда женщина занесла платье в комнатку, где занимались моим телом, и вернулась назад, безропотно пошла за ней, тяжело переставляя ноги.
Вздохнув, опять наткнувшись на стену, я проводила Лину взглядом и вернулась в комнату, с нетерпением ожидая, когда меня уже уложат в гроб и вынесут в зал прощаний.
Ждать пришлось до четырёх часов. Приведя полностью в порядок и переодев в свадебное платье, моё тело положили в гроб и сложили на груди руки. После чего вынесли его в зал, где планировалась церемония прощания, и поставили
Оглядываясь по сторонам, я увидела море цветов и с грустью подумала, что, наверное, это заслуга Лины, потому что сестра знала о моём желании украсить свадебный зал огромными букетами. “Но кто же знал, что будет не свадьба, а похороны, и платье я одену не то, которое хотел жених, а то, о котором сама когда-то мечтала. Вот так живёшь, строишь планы, а потом… Так глупо и больно для всех заканчивается”.
Наблюдая за последними приготовлениями зала, я не сводила взгляда с дверей, ожидая родных и желая наконец-то побыть с ними хоть немного и одновременно с этим, с ужасом представляла, насколько это будет тяжело и больно.
Однако оказалось, что это не просто тяжело, а невыносимо болезненно и тоскливо. Когда в зал вошла сестра, под руку с папой, а следом за ними Андрик, и сели на стулья возле гроба, я изо всех сил старалась держаться, но слёзы мимо воли потекли по лицу. В глазах Лины читалась такая скорбь и апатия к жизни, что меня начала пробирать дрожь. С каждой секундой всё больше охватывала паника и страх за сестру, что она это не переживёт, и паря возле неё, я не единожды пыталась докричаться до неё или прикоснуться. Но всё было бесполезно.
Паря между родными и женихом, я бессильно на всё взирала, не в силах уже переносить то отчаяние, которое исходило от родных. “Я так хотела побыть с ним, а теперь… Им больно, мне больно, и эта безвыходность убивает. Переносить это нет сил”.
В конце концов зависнув возле тела, я повернулась к родным спиной, чтобы хотя бы не видеть их глаз и того горя, что в них читалось.
Неожиданно Лина глухо произнесла:
– Ты прав Андрей, это я виновата. Не надо было Эву оставлять в салоне. Будь я с ней, то удержала бы и не дала упасть. И я виновата, что уговорила Эву купить те сапожки на шпильке. Мне всегда хотелось, чтобы мы с сестричкой выглядели по последней моде, а она ведь не особо любила все это…
– Не смей винить себя!
– испуганно вскрикнула я и метнулась к сестре. “Что это значит? Лина признаёт правоту Андрика? Да в жизни такого не случалось! И выходит, что он обвинил её в чём-то? Нет! Только не это! Не мог он так поступить с моей сестричкой!”.
– Ты не меньше меня диктовала волю Эве, поэтому надеюсь, что больше не будешь выдвигать обвинений в мой адрес, - вяло ответил мой жених.
– Хватит, - тихо произнёс отец.
– Нет больше сил выслушивать ваши взаимные обвинения. Эву это не вернёт. Проявите уважение к ней и замолчите. И никто из вас никогда ей не диктовал свою волю. Вы глупцы. Она просто шла вам на встречу, до тех пор, пока считала это возможным.
– Да, шла, - пробормотала Лина и по её лицу снова потекли крупные слёзы, а потом она начала громко всхлипывать и разрыдалась в голос.
На меня обрушилась новая волна боли, и я опять заметалась между близкими, особенно
– Ну всё-всё, моя хорошая, - папа поднялся со стула и подойдя к Лине, прижал её к себе и начал гладить по голове.
– Не рви себе душу. Нельзя так, доченька. Держись. Одна ты у меня осталась, и я не могу смотреть на всё это.
– Пааапааа, простиии, - она завыла и уткнулась отцу в бок, цепляясь руками за его пиджак.
– Шшш, не за что просить прощения, - ласково сказал он и бросил грозный взгляд на Андрика.
“Ох, не нравится мне это. Выходит, пока я здесь маюсь, Лина с Андриком успели в очередной раз поссориться. И сегодняшний спор насчёт платья - это лишь отголоски ссоры, произошедшей до этого” - мне стало страшно, когда я представила, что они могли друг другу наговорить.
– Знаешь, поехали домой, - папа обнял Лину за плечи и попытался поднять со стула.
– Тебе надо хоть немного поспать. Завтра ещё похороны, а ты уже больше суток на ногах…
– Я не брошу Эву одну, - сквозь слёзы пробормотала Лина и отрицательно замотала головой.
– Нет, моя хорошая, тебе надо хоть немного отдохнуть, - твёрдо произнёс отец.
– Поспишь хоть пару и часов и мы снова сюда вернёмся…
– Лина, я пока побуду с Эвой, - сказал Андрей и, скорбно посмотрев на меня, перевёл взгляд на сестру.
– И давай забудем все разногласия. Как бы там ни было, мы оба её любили.
– Да, любили, - прошептала сестра.
– Езжай, отдохни хоть немного, как советует отец, - порекомендовал мой жених.
Лина уже казалось, после истерики, впала в ступор и никого не слышит. Тяжело вздохнув, папа поднял её со стола и повёл к выходу. А я, сколько позволялась, летела за ними, испытывая к отцу благодарность, что он увёл сестру, а затем вернулась назад.
Оставшись наедине с Андриком, я зависла перед ним, вспоминая, как была счастлива. И какие планы строила на нашу жизнь. Вглядываясь в его глаза, полные слёз, я сама рыдала, оплакивая ту жизнь, которой уже не будет - детей, которых могла бы родить, минуты радости и счастья, которые мы мог ли бы друг другу подарить и всё то хорошее, что у нас должно было произойти, но по моей глупой неуклюжести так оборвалось.
Лишь к утру я смогла взять себя в руки. На рассвете, Андрей, не сомкнувший глаз и, измучавшийся за ночь, уехал домой и я, паря возле гроба, радовалась, что Лины так и не появилась. “Значит, её смогли уложить спать. Это хорошо. И папа, соответственно, отдохнёт”, - думала я. “Наверное, это была самая тяжёлая ночь в моей жизни, и осталось только пережить похороны”, - я надеждой, что все хоть немного примирятся с моей смертью, я парила над гробом.
Однако сами похороны дались ещё хуже. Когда спустя пару часов после отъезда Андрея, Лина с отцом вернулись в похоронное агентство, и я увидела насколько она бледна, то поняла, что сестричка, скорее всего, так и не сомкнула глаз и уже походила на бледную тень когда-то уверенной и весёлой Лины. Заглядывая ей в глаза, я испытывала ужас, потому что они больше ничего не отображали. Слёзы иссякли, и пустота в них пугала до дрожи.