Второй встречный
Шрифт:
Вит молчал, поэтому я снова повторила вопрос, уже с нажимом.
— Оно вам, место, надо? Мы пришли, у вас в селе дома пустые стояли. Из трех хуторов только Радогаст кое-как хозяйничал. А женатые мужики по отцовским углам ютятся, на свое хозяйство не идут.
— Так ведь, свое хозяйство — это ж и свой надел. — Не сдавался Вит, пускаясь в разъяснения. — А как же его выделишь, когда господина нету? Мужик, значит, лес раскорчует, поле расчистит, целину вспашет, а потом придет новый господин и скажет: «Прочь с моей земли!».
— Ну вот, — согласилась я, — теперь господин есть. И есть люди, которые раскорчуют и вспашут. А еще есть люди, которым больше некуда идти. Мужик, что с семьей приедет, с мужем моим на южной границе воевал. И там же лекарскому делу учился.
— Лекарь? — Вит тут же оживился. Что ж Вы, госпожа, сразу не сказали? — лекарь — это ж совсем другое дело!
— Не лекарь, знахарь. — Поправила я для порядка, понимая уже, что со старостой договориться удалось.
— Дак, если припечет, и того тоже негде взять. В какой дом вселять будете?
— Да вот, думаю. — Я вздохнула. — Дома-то пока все заняты. Ты скажи лучше, вы с мужиками на сколько домов дерево заготовили?
— На три пока, как договаривались. И на усадьбу, само собой.
— А если взять дерево, что на усадьбу, сколько домов из него поставить можно?
Вит на миг задумался. А Ян вытащил из кармана клочок бумаги и сел что-то подсчитывать.
— На два может не хватить, — посовещавшись решили они.
— Значит, завтра выбираем место под еще один дом. — Подвела я итоги. — А там муж вернется. Все решим.
— Так, а усадьба? — переспросил меня староста, хотя по глазам было видно, что спрашивает больше по привычке. И так ведь уже ясно.
— А если на усадьбу заготовить не успеем, еще один год здесь перезимуем.
Оговорив еще пару мелочей, мы отпустили Вита, а сами принялись подсчитывать, что еще нужно, чтобы принять четыре семьи.
— В город надо подводы гнать, на торг. — Подытожил Ян, для верности приложив ладошкой по столу. Я снова невольно отметила, как молодежь (к коей я привычно относила не только своего Айко, но и взрослого уже, по-сути, Яна) перенимает манеру говорить и жесты Арвида. Не зря, видимо, Ян Роггенкамп-старший послал с Арвидом на границу именно этого сына.
— Надо… — Рассеянно согласилась я, мысленно уже подсчитывая, во сколько нам обойдется такой выезд. — Одну или две?
— Три надо гнать. — Ян что-то быстро почеркал на исписанному уже со всех сторон листу и повторил. — Три. Сама посуди, что можно увезти с собой на телегах?
— Да все, что угодно, кроме домов. — Вопрос показался мне смешным.
— Скотину — точно не увезешь. — Поправил меня Ян. — Путь с ней растянется надолго, а зимой ей даже попастись некогда. К тому же, гнать скотину сейчас — потерять приплод.
— Ей и летом пастись негде. — Поправила я, признавая правоту Яна. — Арвид так и сказал, что лучше все на месте купить,
— Скорее всего, распродал Детлеф не только хозяйство, но и земли, так что нищим он остаться не должен. И, тем не менее, если погрузить на телеги все мелкое добро, места на припасы не останется. Да и сколько подвод может быть в одном хозяйстве?
Смотри, отправим на торг три подводы: купить хлеба (или муки), кореньев, чего там еще?
— Ветчины. — Добавила я, думая о своем.
— Не-ет. — Ян возмущенно помотал головой, — если крестьян ветчиной кормить, вы с Арвидом по миру пойдете. Это тебе не дорога, где Арвид нас кормил по солдатскому рациону.
— А какая разница?
— Разница в том, что в дороге мы должны были в любой миг быть готовыми защищать обоз. Нам никак нельзя было ослабнуть. А сейчас главное — дожить до весны.
— А ветчины все равно купить надо, — вздохнула я, — заканчивается ведь.
— А ну, тогда надо… — Не стал спорить Ян, весь увлеченный хозяйственными делами.
— Только трех телег у нас нет. Только две. А на третьей Арвид дорожный припас повез.
— А, точно. Будем у старосты одалживать или своими обойдемся?
— Обойдемся, — подумав, решила я. — Подождем, сколько всего людей приедут и что привезут с собой. А потом, если что, торг в городе никуда не денется.
За зиму мы с моим новым родственником окончательно помирились. Я спокойнее относилась к тому, что в отсутствие Арвида Ян чувствовал себя главным мужчиной в семье. А Ян, в свою очередь, не оспаривал мои права хозяйки. И, надо сказать, получалось у нас вполне неплохо.
— Надо бы дома приготовить. Среди зимы ведь стройку не начнешь… Как ты думаешь. Ян, кто из поселян согласится приютить чужаков?
— А зачем по чужим домам ютиться? — Удивился Ян. — У нас же целый хутор пустует.
— Радогастов?
— Да не-ет, помнишь, тот, с которого летом семью перевозили? Мужик-вдовец с матерью и детьми.
— Хромой?
— Он самый. Дом там, конечно, запущенный, но если там и тут подправить… И стариковская половина есть. Вот тебе уже пристанище для двух семей. А весной поставим еще один большой дом и все, готово дело.
— А захотят ли они вместе жить. Все-таки, — засомневалась я, — Детлеф с собой не только своих родителей везет, но и жены.
— А чего им носом вертеть? — Ян посмотрел на меня странно. Дескать, нашла из-за чего переживать. — Главное, свободны и на земле, а остальное — не наше дело.
Арвид вернулся через неделю после получения письма. Приехал дождливым днем, уставший, недовольный, промокший насквозь.
— Вот как чувствовал, — ворчал он, прихлебывая чай с чабрецом и медом, — что нельзя Марьяну туда одну отпускать.