Второй закон
Шрифт:
Он смутился, пробормотал что-то ответно радостное, и Лера принялась пересказывать ему все последние события. Она говорила взахлеб, с шутками и английскими словечками — эйфория от победы явно перевешивала все пережитое волнение. Я вдруг почувствовал себя кошмарно усталым, захотелось лечь, а лучше — упасть. Раненый очнулся и застонал, и это немного мобилизовало мои силы.
Я взял нейтрализатор и лениво ткнул бандита прикладом, чтобы привлечь внимание.
— Хочу у тебя спросить кое-что… Расскажешь?
Мой голос был усталым и равнодушным, чувствовалось
— Да, да. Спрашивай.
— Что вы ищете?
— Не знаю. Честно не знаю. Только первый знал.
Пожалуй, не врет. Если б знал, сразу проверил бы содержимое Лериной сумки, а не собирался бы тащить девушку куда-то.
— Как тебя зовут?
— Миша. Михаил Терентьев.
— Кто вас послал?
Пленный открыл было рот, но вдруг замер на секунду, и раздельно выдавил:
— Окрасился. месяц. багрянцем.
— Что?!
— Где волны. бушуют. у скал.
— Какого черта? Надумал пошутить? — Я упер ствол ему в шею. — Спрашиваю: кто вас нанял?
— Поедем. красотка. давно. я тебя.
Его лицо приобретало выражение смертельного ужаса. Он явно и не думал шутить — он ждал выстрела. Однако продолжал чеканить:
— Кататься. я с милым. согласна.
— Оставь его, Витя, — сказал Ник. — Ты ничего не добьешься. У него в подсознании малый оперант.
— Что-что?
— Прежде так готовили краткосрочных агентов. В подсознание внедряется система блоков, по сути — запрещающая программа. Когда человек пытается ответить на определенные вопросы, программа выключает сознательный контроль за речью и двигательным аппаратом. Он физически не может тебе ответить.
Зрачки пленного отчаянно запрыгали вверх-вниз, заменяя кивок головы, пытаясь подтвердить слова Ника. Рот продолжал механически открываться, выбрасывая бессмысленное:
— Дай парусу. полную. волю.
— А что, бывают еще и большие операнты? — Поинтересовалась Лера.
— Бывали во время войны. Крутейшая штука, но очень сложно ставится, — авторитетно пояснил Никита. — Оказываясь в контакте с объектом — человеком или предметом — агент выполняет программу, как робот, полностью теряет свободу воли. А в остальное время может и не подозревать, что запрограммирован на это.
— Ценнейшие сведения! На досуге расскажешь, — постановил я. — Берите оружие, рюкзак — и идем.
Перед тем, как покинуть комнату, я вызвал скорую.
В подземном паркинге выяснилось, что четвертый, отступая, вывел из строя нашу пармашину — видимо, опасался погони. Мы закинули амуницию на плечи и пошли пешком. Благо, дворами до площади Галактики было недалеко — минут сорок быстрым шагом.
Ник шел смурной, уныло молчал. Понять его чувства мне было несложно. Еще бы: кровь играет молодая, ему бы врагов разить наповал и девичьи сердца пленять, в особенности одно конкретное. А вместо этого на глазах у Леры предстал в незавидной и бесславной
Девушка незаметно тронула меня за локоть и кивнула в сторону Ника: мол, чего он? Я ответил неопределенным движением руки: ничего, пройдет. Лера подмигнула понимающе и спросила:
— Никита, как ты думаешь, откуда они взяли все это оружие?
— Конечно, осталось от прежнего мира, — ответил брат, несколько оживляясь. — Сейчас такое выпустить невозможно: нужны полупроводники и изотопные гипериндуктивности.
— А разве не все оружие хранится в арсенале?
Еще на заре своего правления Павел Петрович распорядился конфисковать все оружие по городу и запереть на складе. Вскоре затем начался голод, и безоружные горожане нанесли друг другу куда меньше вреда, чем могли бы с помощью нейтрализаторов и боекостюмов.
— Выходит, не все. Кто-то где-то припрятал. Собственно, в прежнем городе оружия было немало — мы ведь готовились к осаде.
— К какой осаде, Ник? Расскажи подробней, плиз!
Я едва сдержал улыбку. О войне в Солнечной системе брат знал лишь понаслышке да по интерактивным боевикам. Однако он довольно связно рассказал, как Старую Землю атаковал внешний враг (фундаментальный, как тогда говорили), как в космосе возникали мертвые зоны вырожденной материи — ловушки для кораблей и целых планет. Как телепатическим внушением враг подчинял себе ключевые фигуры человечества, и война становилась охотой на ведьм в масштабах Солнечной системы. Как горстка контрразведчиков вступила в отчаянную схватку и выиграла ее, и враг был отброшен.
Однако война могла возобновиться, а мертвые зоны превратили Солнечную в гигантское минное поле, потому было принято решение о глобальной эвакуации. Наша планета, точнее, наш город стал перевалочной станцией в Малом Магеллановом Облаке. Сюда прибывали караваны транспортов, здесь получали дозаправку и новые координаты, и двигались дальше, к другим пригодным системам галактики. Ни один навигатор и ни один компьютер во всем Млечном Пути не имел "адресов" новых колоний Магелланова облака — кроме координат этого города. Если бы враг последовал за нами, он пришел бы только сюда.
В ожидании атаки мы сооружали крепость. Десятки крейсеров на орбитах, сотни корветов, тяжелые боестанции, сканеры дальнего обнаружения, антимины, секторные генераторы свертки пространства, андроиды-наводчики, неподвластные телепатии… А сам город был укрыт наилучшим щитом из возможных: сингулярное зеркало — непроницаемый пузырь на поверхности планеты, сфера, блокирующая любое взаимодействие, кроме гравитационного. Люди жили в ожидании любых мыслимых и немыслимых неприятностей… и ничего не происходило. Спокойно прошел год, два, десять, тридцать… Забывался внешний враг, Старая Земля, мертвые зоны. Меры предосторожности становились ритуалом, орудия и станции — монументами былой войне. Сингулярный щит все чаще приоткрывался для приезжих, все реже на улицах встречались люди в форме, на корветы стали брать желторотиков, вроде меня…