Вторжение драконов. Последняя битва
Шрифт:
Ливианна шла на поляну среди голых черных стволов деревьев, чувствуя, что он ждет ее там. Холодный туман клубился у босых ног. На эльфийке было белоснежное платье из настолько нежной ткани, что казалось, будто оно соткано из тумана. Она была красива, это Ливианна читала во взглядах мужчин не один раз. Она была могущественна. Она не жила в чужой коже, чтобы спрятаться от своих шрамов. Что может предложить ему Бидайн? В чем она не может превзойти эту неблагодарную сучку?
Вот она уже на широкой поляне. Золотой ожидал ее в облике эльфа. Улыбаясь, он поднял руки в знак приветствия, и сердце Ливианны от радости забилось
Мягкий свет окутывал фигуру превратившегося дракона. Его длинные светло-русые волосы слегка колыхались на ветру, игравшем и с белым плащом. На нем был белый приталенный холщовый нагрудник с изображением золотого солнца на груди. На перевязи висели длинный меч и роскошный кинжал. Мечи украшали рубиновые рукояти, в которых переливался изменчивый свет. Его улыбка растопила горечь, таившуюся в сердце Ливианны. Сейчас, этот миг, он был полностью с ней это она читала по глазам. Ничто другое в мире не имело для него значения.
. — Ваше недовольство облегает вас, словно уродливый ржавеющий доспех, моя очаровательная Ливианна. Она не к лицу вам, эта броня. Что мне сделать, чтобы заставить вас снять ее?
Его снова были в ней, глубоко внутри головы. Они были подобны шелку, задерживающему песок. Мягкими, но не нежными. Задевающими не больно, но и не льстивыми.
Теперь между Ливианной и Золотым было всего три шага. Как часто она встречалась с ним, но он никогда не был таким, как сегодня. Сквозь приветливость она ощущала, что чем-то прогневала его. Но чем? Эго ведь он отвернулся от нее! Он допустил, чтобы Бидайн доложила совету драконов о событиях в Нангоге. Если бы это была хотя бы Нандалее... Она руководила миссией. Но почему Бидайн, которая меньше всех способствовала успеху, досталась эта величайшая честь?
— Вас мучит ревность? Прислушайтесь к себе! Разве вы действительно не знаете, почему небесные змеи не захотели вас слушать?
Ливианна была в отчаянии. Ей хотелось вернуть себе его расположение. От его пренебрежения она страдала больше, чем когда-либо могла себе представить. И нет, она не знала, за что ее наказали.
— Госпожа Бидайн позволила мне и моим братьям прочесть свои мысли. Мы все видели, что вы излечили нашего врага, Ливианна. Бессмертного Аарона! Он был ранен. Возможно, не будь вас, он навеки лишился бы зрения.
— Это уж точно нет! — вырвалось у Ливианны. — Как вы могли подумать, что я предала вас! Он находится под защитой Львиноголового. Девантар все равно исцелил бы его, а таким образом у меня появилась возможность прочесть его мысли и воспоминания, и я узнала поразительнейшие вещи. Эти знания могут изменить ход войны. Сделать доклад на совете было для меня очень важно.
Золотой улыбнулся ей, но глаза его по-прежнему оставались суровы, она недвусмысленно чувствовала его пренебрежение.
— Вы имеете в виду ту лживую игру, в которую играют со своими правителями девантары? Я вас умоляю, госпожа. Неужели вы действительно думали, что за все те века, которые она длится, это осталось сокрыто от нас? Мы знаем, кая обманывают свои народы девантары. Внаем, что все воспоминания бессмертных время от времени пересаживаются в нового, более молодого человека, а предыдущий правитель исчезает бесследно.
Ливианна
— Есть еще кое-что, что я обнаружила в воспоминаниях Аарона. И, возможно, это еще важнее. Речь идет о том, что ему довелось пережить и что до сих пор терзает его в кошмарных снах.
Теперь удивился Золотой, прочтя украденные ею воспоминания и увидев, что спрятал Аарон за высокой стеной. Удивился настолько сильно, что не стал обращаться к ней посредством мыслей.
— Вы говорили об этом кому-нибудь, госпожа?
— Конечно же, нет. Я служу только вам, мой повелитель. Я сразу поняла, что это знание слишком значительно, чтобы делиться им с остальными.
«Особенно с этой лживой змеюкой, Бидайн», — подумала Ливианна.
Когда Золотой поделился с ней своими воспоминаниями, они были настолько интенсивны, что у нее захватило дух и стало нечем дышать. Горечь минувших месяцев прогорела, остался лишь пепел. Он жалел, что позвал ее к себе только сейчас, более того, испытывал к ней уважение.
— Очень умно с вашей стороны было проникнуть таким образом в его воспоминания, красавица моя. Я должен был знать, что вы никогда не действуете необдуманно, никогда не поддаетесь сантиментам, почтенная Ливианна. Вы самая искусная из всех моих слуг. Простите, что я позволил Бидайн ослепить себя.
Каждое слово было подобно бальзаму на душу. Но Ливианна тут же устыдилась того, что заставила его извиняться перед собой. Он — небесный! Он выше всех извинений, и то, что она поставила его в такое положение, можно было считать проявлением неуважения, и эльфийка принялась лихорадочно размышлять о том, как исправить эту непростительную ошибку. Она не могла больше смотреть в его янтарные глаза, и пристыженно потупилась.
— Все в порядке, — она содрогнулась от звука его теплого мужского голоса. Он положил руку ей на плечо, поднял другой рукой подбородок, чтобы у нее не осталось иного выбора, кроме как смотреть ему в глаза. В это гордое красивое лицо с благородным изгибом линии губ. Тех губ, что так страстно ласкали ее во время нанесении татуировки.
— Мне тоже случается неверно оценивать ситуацию. И я прошу вас и в дальнейшем напоминать мне об этом, если мне случится проглядеть что-то важное, — он тепло улыбнулся. — И прошу, если это случится снова, не ждите много лун, прежде чем предстать передо мной и указать мне на допущенную ошибку. Мы так давно знаем друг друга, госпожа Ливианна. Вам следовало знать, как сильно ценю я ваши суждения и что никто и никогда не может встать между нами.
Ливианна знала, что все его существо пронизано магией. Магией, заставлявшей светить ярче даже свет, окружавший его, наполнять воздух ароматами, где бы он ни появился. Это волшебство, если одного его приветливого взгляда довольно, чтобы от радости сердце забилось чаще. Эльфийка все это знала, но ставить под сомнение его приятные слова не хотела. Все верно, она предана ему, целиком и полностью. Она решила позволить искромсать себя на куски ради него, если бы до этого дошло — еще когда он выбрал ее своей драконницей. Она никогда не забудет, какая непреодолимая гордость наполнила все ее существо, когда Золотой сделал ее своей в Белом чертоге. И сейчас она чувствовала себя так же, как тогда. И была благодарна ему за то, что его улыбка и его слова способны развеять все терзавшие ее сомнения.