Вторжение драконов. Последняя битва

Хеннен Бернхард

Ливианна левой рукой расстегнула ремешки под подбородком шлема, затем схватила его за плюмаж и стянула его с головы. Для этой вылазки Золотой снабдил ее суровым, угловатым лицом.

Лицом, закаленным в боях, под безжалостным солнцем и отличавшимся явным отсутствием какой бы то ни было доброты.

— Кто ты такой, чтобы орать на меня на свободной улице? Это что, хваленое бельбекское радушие? Да меня на полях сражений встречали лучше! Или здесь тоже поле битвы? — Какое это было наслаждение: наблюдать, как лицо предводителя побелело. Вообще-то,

подобные игры должны были бы быть ниже ее достоинства, но здесь было слишком жарко, она слишком долго стояла на колеснице и ей очень хотелось пустить в ход этот неудобный меч.

— Меня зовут Бехруз, — ответил предводитель местных крестьян, и голос его прозвучал спокойно и без раздражения. — Последние воины, явившиеся в эту деревню, привезли с собой убитого. От людей в доспехах ничего хорошего не жди. Так что же привело тебя сюда?

— Жажда.

— Твой доспех. Такие есть только у лувийцев.

Ливианна холодно усмехнулась.

— С тех пор, как на Куше мы посбивали их с колесниц, в Араме таких стало побольше.

Один из крестьян в свите Бехруза расхохотался.

— Здесь у нас нет трактира, нет продажных женщин. Боюсь, в Бельбеке нет ничего интересного.

— Ты хочешь оскорбить меня, крестьянин?

— Просто хочу уберечь от разочарований. Все это можно найти у рудника Ум Эль-Амат. Туда ты доберешься еще до наступления темноты. Судя по всему, лошади у тебя крепкие...

Ливианна снова испытала искушение подлить масла в огонь. Почему ей так хочется затеять ссору? В чем здесь дело, жара тому виной или она боится того, что ждет ее на следующий день?

— Принеси мне хлеб и сыр, дайте отдохнуть в тени колодца. Я не представляю опасности для вашей деревни. Я устал, я здесь проездом и направляюсь к отцу, лежащему на смертном одре.

Бехруз задумчиво провел рукой по бороде, затем расправил плечи.

—  Прошу, будьте моим гостем. И простите за недоверчивость. Наша деревушка на самом краю мира, сюда так редко забредают незнакомцы, — произнося эти слова, он даже смутился. — Не набрались мы хороших манер...

— Я поем у колодца, — успокоила его Ливианна.

Пиршество с крестьянами задержит ее. Хотелось как можно скорее убраться подальше. Заезд в эту деревню был просто попыткой оттянуть неизбежное. В принципе, она рассчитывала, что Золотой даст ей в подчинение целую группу драконников. Но он послал ее одну, что было совершенно несоизмеримо с опасностью быть обнаруженной. Если только, конечно же, он не хотел, чтобы ее убили.

— Как пожелаете, господин. Я немедленно велю принести вам самую лучшую еду, которая только найдется у нас в деревне. Есть отличный козий сыр, а еще у нас…

— Не трудитесь, — отрезала она и отвернулась. Разговор начинал действовать ей на нервы, хотелось вернуться обратно в темь.

— Иди сюда, Дарон, не докучай гостю, — Бехруз подозвал мальчика к себе, и голос его

сорвался. Ливианне вдруг показалось, что у Дарона будут неприятности из-за того, что она предпочла остаться сидеть с ним у колодца, чем пойти на пир к деревенскому царьку.

— Дарон рассказывал мне, что его отец был другом бессмертного Аарона...

— Малыш хвастун, — пренебрежительно хмыкнул Бехруз. — Не тратьте на него свое время, господин. А ты, Дарон, иди немедленно сюда. Твоей матери не понравится, что ты мешаешь незнакомым людям. Лучше позаботься о ней, чем целый день прохлаждаться!

Дарон вышел из тени колодца, опустив голову.

— Она даже не замечает, есть я дома или нет, — сдавленным голосом пробормотал он.

— Что с твоей матерью?

— Летняя лихорадка, — ответил вместо Дарона Бехруз.

— А кто за ней ухаживает?

Богатый крестьянин пожал плечами.

— Тут уж ничего не поделаешь. Ее заворачивают в мокрые пеленки. От такого половина женщин умирает. Некоторые сходят с ума, и их приходится сажать на цепь. Она была тупой коровой, и боги покарали ее. Бессмертный дважды присылая ей подарки. Она могла стать богатейшей женщиной в деревне, но она отказалась от всего и отослала обратно. А теперь лежит в грязной постели одна, с лихорадкой. Такова расплата за высокомерие. Она...

Массивный клинок свистнул, отрубая руку, в которой Бехруз сжимал цел.

— Вы говорите о жене друга бессме

р

тного.

Бехруз в недоумении уставился на окровавленную культю. Никто из остальных мужчин не стал угрожать Ливианне, не произнес ни слова. Напротив, они отступили, и предводитель остался совсем один.

— Запомните мои сжим как следует, крестьянки. Половина тех, кто навлекает на себя мой гнев, умирает сразу. Так что сегодня у вас счастливый день, хотя в данный момент вам может казаться, что это не так. Как только я улажу слои дела, то вернусь сюда. И если мать Дарона будет мертва, вашему счастью наступит конец. Может быть, вы и самый богатый крестьянин в этой деревне, но вы увидите, что этого недостаточно» чтобы защититься от моего гнева. И радуйтесь, что здесь нет ни Аарона, ни Ашота. Они далеко не так терпеливы, как я, — она опустила руку на плечо Дарона. Мальчик вздрогнул от ее прикосновения, не отводя взгляда от культи, которую прижимая к груди Бехруз.

— Такова воинская справедливость, Дарон. Для нее не нужны слова. Все происходит быстро и кроваво. Хорошенько подумай, хочешь ли ты идти путем меча. Он сделает тебя таким же, как я.

Ливианна подошла к одному из крестьян, тут же выпустившему из рук цеп.

— Не надо меня рубить, я здесь не по своей воле!

Она взялась за тонкий кожаный ремешок, которым был подпоясан крестьянин, расстегнула его. Затем обернулась к Бехрузу.

—  Руку!